КАМРАНЬ - РУССКАЯ

ПРОЛОГ
Мне велит разбиться в доску
Генерал немолодой
У меня погон в полоску
У него лампасы вдоль…

СЛАБОЕ ПИВО.
Наш батальонный Слава-«финик» - патологическая жадность плюс вредность. Мало того, что он мичман (мы-то прапорщики), так он ещё и жрёт за троих. Мне-то не жалко, а на фига моего моряка-гарсона обижать. Тем более, что на довольствии не состоишь. А тут ещё денег (денежного валютного довольствия не дал), у него, видите ли, рабочий день в 16.00 по приказу (никем нечитанному).
В общем, сволочь конченный, этот Слава! Чуть не сорвал нашу встречу в субботу с моей «нья той» - красавицей Лиен в Нячанге. Чё я там без денег (донгов) делать буду?
Я-то извернулся – «скинемил» десяток шинелей. Отдохнув в Нячанге мы вечером в воскресенье вернулись в батальон, «затаренные по самое не могу».
Среди прочих вьетнамских салатиков, лягушачьих лапок, «ракеток» и «хунтотовки» - привезли пива «Сайгон».
Во Вьетнаме, официально, города Сайгон нет. Однако, и сигареты, и автобус, и отели – «Сайгон».
После тёплой встречи с теми, кто в эту поездку не вошёл, расположились в моём «вагончике», - выложив на стол «дары Вьетнама», включая сайгонское пиво – по 0.7 в бутылке. Тут и появился Слава-финик. У него уникальный нюх на сбор. Но он дежурный по части (это тоже по секретному приказу)!
- Ребята, вы мне оставите? – у нас как в Азии, - зашедший – гость, тем паче с кобурой на поясе. ДПЧ в батальоне иногда себе могли позволить, чего греха таить, не только пива попить. – Я только вечернюю проверку произведу!
- Ага, Слава, давай! Правь службу! Твои две я в холодильник загружу!
Наскоро снарядившись в сланцы, я полетел в санчасть. Там медбрат наш, матрос Кривов тоже службу правит.
- Саня! Дай чё-нибудь от живота! В Городе чем-то траванулся…
Матрос-медбрат, изображает из себя светило медицины:
- Вот, тащ прапорщик, таблетки сильнодействующие. Вы по одной через 2 часа и как рукой снимет…
- Давай четыре!
По две каждой я забил в бутылки с «Сайгоном». Вскоре появилась «жертва».
- Во, Славик, держи! Из холодильника! – делаю вид, что открываю бутылку и подаю ему. Мичману лестно, - решил, что подлизываемся. Жадно выпивает стакан, затем второй, отдышался и приступил к закуске…
Минут через 10 он призадумался о чём-то, и слегка побледнел.
- Я, щас! – коротко сообщил нам и скрылся в направлении штаба (там ближайший гальюн). Народ сидевший за достарханом не знал плана моей диверсии и естественно не понял. Через время Слава вернулся.
- Ну, блин, траванулся чем-то… Пронесло маленько…
- Это ты на камбузе сожрал чё-то! – вставил Боча
- А ты, пивка, Слава! – указал я на бутылку – Промой трюм!
Мичман так и поступил, но едва допил бутылку прямо из горла, со скоростью антилопы Томпсона, снова рванул к спасительному гальюну.
В этот раз его не было чуть дольше, а, объявившись, он сообщил, что «отодрал» дежурного кока.
- Блин! Весь ужин в очко спустил! Но, вроде, полегчало.
- Ну, тебе пиво тогда нельзя.. – начал, было, я.
- Как это нельзя?! Давай…
Но, выпив стакан, он, едва не перевернув стол выскочил из вагончика. На этот раз до штаба уже не добежал, а, судорожно расстегивая штаны, приземлился у кактусной клумбы. Причём, издаваемый его утробой мелодичный протяжный звук разбудил спящих на крыше обезьян.
- Да что ж такое, парни?! – жалобно шептал Слава.
- Конечно, ты уже который год здесь! Набрал всяких глистов… - Боча - ещё тот язва.
Очередной стакан он едва отпил и с воплем вылетел наружу, на ходу сдирая портки, (хорошо, что они на резинке!) и приземляясь у пальмы в пяти шагах от крыльца. Добрая половина сидевших за столом с любопытством высунулась в распахнутую дверь. Лицо и зад Славы, одинаково бледнели под пальмой, а утроба уже издавала такие многоголосья, что разбуженные макаки начали вдохновенно подвывать ему.
Утром Боча доложил комбату, что заменил ДПЧ, ввиду отравления организма. Прибывший доктор Коля, влил Славику полуведёрную клизму.
На разводе Коля спросил меня – А ты чё, тоже вчера дрыстал?
- Да я же из города приехал. Ничего мне Кривов таблеток дал. Полегчало!
Коля подозрительно покосился – Ну, да! Полегчало…


КОСТЬ БЕЗ МЯСА.
Наш ротный - Валера не любит гарсона Костика. Наверное, за то, что Костик числится в нашей роте «стрельцом». Поваром он никогда не был, а на камбуз его сослали – потому, как больше некуда было, боец-то он, в самом деле, был никакой.
На новом месте Костик прижился, исправно кормил господ офицеров. Меня он уважал, потому, как я его не обижал. Да ещё выдавал ему белые фланки, как спецодежду и денежное довольствие, как старшему стрелку. Костик же благодарил меня тем, что предлагал дополнительную котлету
Каждый Валерин обед, начинался с «чмырения» Костика. Его уже и Большой Замполит – Витя сдерживал не раз. Аппетит у него от этого, что ли улучшался?
- Ты, чмо! Опять вилка грязная! – рычал Валера, усиленно надраивая её салфеткой. – А сам, как чухан вечно ходишь… Где моё мясо в первом? Я стою на довольствии, и мне полагается мясо…
Я приходил на обед обычно позже и частенько заставал Костика плачущим после экзекуции. – Ну, где я ему возьму мясо, тащ старшина? Уже неделя как тушёнка…
Как-то, по обыкновению, придя на обед, когда нормальные люди уже лежали в тропчас под кондиционерами, я застал Костика убирающим посуду. Краем глаза заметил, как гарсон сложил в пакетик коленную чашечку из тарелки.
- Чё, Костик, собачек кормишь?
- Да каких собачек, тащ старшина. Ротного! Где я ему каждый раз кость с мясом найду…
Несколько дней я и несколько посвящённых товарищей давились со смеху, наблюдая, как Валера вдохновенно грыз кость, аппетитно её обсасывая.
- Ну вот! – говорил он довольно, переходя ко второму блюду. – А то нету!
Пару раз он, правда, подозрительно оглядывал уже знакомую коленную чашечку. Мы затихали, а Валера продолжал свой ритуал.


Раненный Будда.
Через три месяца службы в Камрани, Наум убедился, что женщины его не любят. С этими словами он зашёл в вагончик и бросил на койку ремень с кобурой.
- Чё ты голову греешь с этой Алиной! – не отрываясь от книги из положении лёжа на спине, ответил я. – 20 баксов и вся любовь!
Наум назвал меня хамом, извращенцем и ещё кем-то нехорошим. Он вообще у нас грамотный – училище с «Золотым» (Красным?) дипломом окончил. Даже что-то там по-английски соображает.
- Застрелиться, что ли? – пробормотал он, задумчиво вынимая пистолет.
- Только не здесь! И почисть, а то осечку даст – посоветовал я, не отрываясь от книги.
- Точно! – Наум задумчиво заглянул в ствол – Грязный…
Краем глаза я увидел, как он передёрнул затвор, и нажал на спуск. ПИСТОЛЕТ ВЫСТРЕЛИЛ! Пуля пролетела позади моей книги и пробила стенку вагончика.
- Ты чё, дурак!? – я даже не вздрогнув, повернул голову в сторону бледного Наума.
- Я же тебя чуть не убил! – ещё бледнее прошептал он.
- Ага! Пистолет разряди – балбес…
- Ага… - Наум трясущимися руками извлекает магазин, отводит ствол в сторону полки и снова жмёт спуск. ПИСТОЛЕТ ВЫСТРЕЛИЛ! Пуля в этот раз отрывает голову…только недавно купленному Будде из чёрного дерева.
Наум бросает его на койку: - Чё это он? А? Стреляет!...
Теперь уже у меня кончилось терпение и я припомнил ему «золотой диплом» и несчастную любовь, и выпитую мою кровь… А искалеченного пулей Будду, я ему подарил на память… За 20 долларов!


ПАЛЕЦ!

- Тащ, прапорщик! За время несения дежурства по столовой происшествий не случилось… За исключением… Матрос Кузнецов – отрубил себе палец!
- Б…! Где?
- Да вот! – с этими словами сержант Байгиреев суёт мне под нос окровавленную фалангу указательного пальца на капустном листе.
- Б…! – Я выхватываю палец с капустой – Где Кузнецов?
- В санчасти перевязывают…
По дороги сержант объясняет – рубил капусту на чурке и отсёк палец.
В санчасти находим плачущего Кузнецова и невозмутимого Кривова, бинтующего ему руку. По другую сторону слышна команда: - Батальон! Смирно! – приехал комбат, как всегда не вовремя. Щас начнёт медали раздавать! (Натальи-то – сестры-милосердия ещё нет)
Комбат, как бешенный гризли летит по коридору насквозь из штаба в санчасть. ДПЧ ему уже доложил о ЧП. На пути я.
- Тащ полковник! (почему-то ко всем «под» обращаются полным званием. Нам то что – а им приятно) 1061 рота по распорядку – происшествий не случилось… За исключением!!!. ( здесь обычно при докладе на хватает пальцев всех конечностей). …матрос Кузнецов отрубил себе палец!
- Ста-а-арши-и-на-а-а-а! – бешено вращает глазами комбат – Г-г-де-е-е? – Причём полуседая борода его трясётся крупной дрожью.
- Вот! Тащ, подполковник! – я открываю на ладони капустный лист с пальцем.
- А-а-а!!! – вопит комбат – Матрос где?
Влетев в перевязочную, он вообще хватается за сердце
- Сестра! Укол!!!
Кривов выхватывает шприц из железной банки и прыгает к Кузнецову.
- Да не ему, б…! Мне!.. – стаскивает штаны комбат
В госпиталь отвезли из обоих - матроса в хирургию, комбата в кардиологию.


НЕУЛОВИМЫЕ МСТИТЕЛИ.
Кино – второе развлечение в батальоне, после инженерной подготовки, где обычно отрываются окопы «для стрельбы с лошади стоя». Для чего? А чтобы служба раем не казалась. Правда, по ночам туда падают «вьетнамские товарищи». Ну, это ничего. Под ноги смотреть надо.
Кино у нас крутят каждый вечер на открытой площадке. Экран из фанерных щитов. Если дождь – зрители в плащ. палатках.
Заправляет всем процессом просмотра «киномут» - матрос Максимов из комендантского взвода. Для этого он пару раз в неделю ездит на ПМТО за железными банками с кинолентами.
Фильмы старые, многие мы уже знаем наизусть. До отбоя – фильм для личного состава, после него обычно для господ офицеров.
«Киномуту» частенько попадает:
- Чо будешь показывать? А? А где «Неуловимые..»? Не привёз? Ну, тогда показывай сам!
Макс вылезает на сцену и без особого вдохновения начинает
- Ну, значит, собрались Яшка-цыган, Данька, Валерка…
- Э! Ты чё? Ну-ка, как положено! С выражением.
Му-му-му! (звучит фонограмма) Потом «киномут» минут 15 скачет по сцене, изображая то красных бойцов, то бандитов. Мы ему подсказываем особо любимые эпизоды.
Утром он сдаёт нас Большому замполиту Виктору Иванычу и Витя нас ругает.


РАПОРТ.
Боже! Чего только не пишут наши матросы и сержанты в рапортах о приёме-сдачи, постовых ведомостях, объяснительных и прочих серьёзных документах. Офицеры и прапорщики тоже не отстают.
…часовой 2-го поста 3-ей смены произвёл 30 предупредительных выстрелов…
…часовой 4 поста 2 смены открыл огонь на поражение по вьетнамским товарищам…
Матрос, вернувшийся из госпиталя:
- Старшине роты! Рапорт! Всем выдали тропические тапочки, а мне не выдали. Прошу выдать тропические тапочки.
Объяснительная ротного каптёра (киргиз):
- В июне я палучил из Савеский Саюс 70 шинэл. (читать - при замене личного состава) Патом вес шинэл заплэснэвэл. Я далажил камандиру рота – он был пох….!(пишет слитно) Я тада далажил началника вешевой служба – он тоже был пох..! Патом я далажил зампатылу он тоже был пох..! Тада и мине стал пох… и я их выкинул.
Объяснительная по факту насилия над матросом с ПМТО, приложенная к материалам расследования:
- …тащ старшина рота не бил того матрос. А только сунул ему в жопу ракетница, потому что он спал, собака, на кепепе когда мы ехали на тревогу.
Объяснительная по факту употребления спиртного:
- Я, матрос Разумов, получил письмо из дому и сильно расстроился. В результате этого я на посту №3 путём кинема (меновой сделки) приобрёл бутылку хунтотовки и самостоятельно её выпил после смены, находясь на собачке.
Опьянел потому что консерву я скинемил, а закусить было нечем…

Объяснительная женщин-военнослужащих с узла связи:
- …ужиная в 17.00 в столовой батальона МП мы подверглись нападению обезьян-приматов.(хорошо хоть не людоедов) Так как один из них перевернул тарелку на нашем столе, а потом собрал у выхода стаю в 10-12 таких же мартышек и произвёл налёт.
В результате чего нам порвали юбки (репсовые) и покусали. А один такой маленький-чёрненький запрыгнув мне на плечо – пытался вступить в половой контакт с извращением…

По поводу Ленина
Из материалов расследования по поводу порчи мат. имущества:
… Настоящим докладываю!
… гиббон по имени Григорий (фам. – нет, без отчества, нац.- вьетнамец, г/р не известен, образования – не имеет) – по своей безграмотности, забрался на голову гипсового бюста Вождя мирового пролетариата В.И.Ленина (инв. № 013/1061) И только тогда, когда наши офицеры (всего коммунистов – 11) сделали ему замечание, он совершая прыжок опрокинул последнего – в результате чего бюст вождя мирового пролетариата В.И.Ленина при ударе об палубу пришёл в негодность.
Предлагаю: С гиббоном Григорием провести воспитательную беседу – объяснив ему роль Вождя Мирового пролетариата во Всемирной истории.
Дежурному по части – капитану Нефёдову.Е.В. – объявить выговор за невыполнение обязанностей ДПЧ.
Старшине 1061 роты прапорщику Кришталь.В.В. – строгий выговор – за отсутствие контроля над личным составом.
Испорченное имущество за инв. № 013/1061 списать с книг учёта роты.




БЭБИ
Выезд в деревню Мика всегда планируется заранее, как боевая операция. Составляются списки, назначается старший, устанавливается время прибытия-убытия и место сбора. В общем всё по военному.
Детей в список не вносят. Каково же удивление вьетнамских погранцов. В автобус входит матросик – полтора метра с бескозыркой и пересчитывает нас по головам: - Мот-хай-ба-бон-нам-шау!.. Не сходится! Девять человек лишние! Старший группы объясняет, что – 9, это «бэби». Погранец-вьтнамец не может взять в толк – Где бэби? Мамаши показательно сажают на колени 13-15-ти летних своих чад и трясут на манер младенцев. Каждый бэби на полголовы выше мамы и на голову выше матроса. Бедный матросик возражает (по-русски) – Нет бэби! - указывая на девушку - Мадам!
Наконец после презента в виде пары банок сгущёнки он сдаётся и мы уезжаем за мост.

Нет, сука!
Сверху спустили приказ! Оказать помощь вьетнамским товарищам в связи с формированием новой образцово-показательную бригады морской пехоты. В связи с этим в течении месяца часть их офицеров с утра до полудня толклись в нашем батальоне. Мы же соответственно находились у них.
Первым делом навели порядки с оружием. АКМы до этого просто стояли в одной загородке прислоненные к стене, а то и просто валялись на полу. Чистка его – оружия заняла два дня, так как до этого не чистилось несколько лет. Где то с двадцать восьмого раза получилось, после чего произошло закрепление по номерам
Чтобы общение шло более вдохновенно, я брал с собой двух сержантов. Через неделю мы наладили дежурную службу и научили докладу по утреннему прибытию.
Проблемно было с приёмом пищи, поскольку во вьетнамских ротах, оно осуществлялось по-ротно. То есть на каждый день назначался повар. По сигналу личный состав прибывал со своими столовыми приборами, а после приёма нехитрой пищи, мыл её как попало и где попало, загаживая раковины для умывания и унитазы. (Действие происходило на территории, где ранее располагался наш батальон)
Утром по обыкновению выходя из автобуса меня, встречает дежурный сержант (для удобства мы называли их по-нашему – Ваня-Вася-Петя-Коля) и натужно изобразив строевой шаг, переходит к докладу, прикладывая ладонь к пустой голове.
- Сикуан! Вьетнам линь зитот!
Я не успеваю опустить руку от пилотки, как он дополняет
- Сикуан! Вьетнам нет сука! Вьетнам коросо! Сикуан видеть! (здесь он демонстрирует знание русского)
- Не понял? Это чё за форма доклада…- позади меня давятся от смеха мои сержанты.
- Да это, тащ старшина, его вчера Сеня в унитаз головой пихал, за то что опять забили их – Мол чистить надо, суки!

Расстрелять!!!
Достали уже эти гражданские моряки! Особенно когда три их шхуны поставили на 6-й пирс под нашу охрану и оборону. Как им объяснить, что это всё ж Военно-морская база, а не какой -то там Кейптаун 90-х годов.
Особенно достали меня ночью. Ночь у нас уже в 22 часа. А тут Толя Рыбин –ДПЧ, поднял: - Давай мол, заряжай своих ковбоев! В кабаке «3 подшипника» драка.
Ну тут уж как положено – подлетаем к кабачку – задний борт, как аппарель на ходу падает и мои бойцы без суеты окружают здание. Первое отделение по-парно блокирует окна (благо они без стёкол), очередь в воздух и мы входим положив на палубу весь контингент.
В процессе выясняется, что «васа товариса много чоп-чоп витнамски товариса», а это уже – хунтот!
«Линцо линь» уже стоят мордой-лица к стене, я собираю «аусвайсы» - карточки моряка ( вместо загран.паспортов). Один товарищ всё же пытается качать права человека, пугая меня карами небесными. Надоел! – Сержант! – указываю небрежно пальцем – Вывести и расстрелять! Моим бойцам только волю дай! Человек ещё не успел икнуть, как его заломив, особым приёмом буквой Z – поволокли на выход. Через полминуты звучит залп и вопль ( или наоборот) , а потом появляется задумчивый сержант Ливиев (хоть еврей, но из Ташкента).
- Готово! Тащ старшина! Вы давайте уж следующих по-пять, а тот меня молодёжь в отделение. Мажут! Самому приходится добивать…
Через неделю я ехал по нижней дороге и взял на борт двух голосующих гражданских. Оказались с транспорта. Мотались закупится на старое ПМТО перед отходом.
- А чё так далеко то? – спросил я (тогда я был в синей тропической форме) – Там же у пирсов лавки есть.
- Да туда ходить стрёмно! Наших там как то «кампучийцы» чуть не перестреляли…
- Кто такие?
- Да ты не знаешь! Тут какой то особый отряд! Командиры вроде наши, а бойцы отмороженные. Узкоглазые. Злые такие..


ВОДКА.

В канун Нового года (нашего), младший лейтенант, командир взвода охраны, Нам, всегда запасался водкой и делал неплохой бизнес. Потому что водка у линцо всегда заканчивается в самый ответственный момент. Взвод вместе с ним дислоцировался в строительном вагончике, на территории нашего посёлка и население его в случае «критического обезвоживания» всегда знало к кому обратится.
Однако наивный Нам никак не мог рассчитать условный запас!
Уже после часа ночи к вагончику тянулись страждущие, используя вместо входного звонка метание в вагончик (обшитый железом) булыжником. К трём часам ночи бедный Нам (после очередного «звонка») орёт что-то на русско-вьетнамском из окошка, чем-то напоминая бабу-ягу из нашей сказки. Я это всё наблюдаю с балкона. Потом расстилает на крыльце огромный лист, что-то пишет и приколачивает на стену. Подойдя ближе из любопытства читаем:
«LIENZO!!! ZAEBL!!! NAM – NET VODKA!!!»