Южная тайга. Заливные луга в пойме Оби с осинниками и ивняками. Последний день весны, но тепло только, только пришло. Лучи почти летнего солнца растопили утренний заморозок. Иду по влажному лугу и сажусь на бревно. Воздух пахнет речной водой – такая влажная свежесть, которая бывает только на берегу крупных водоемов. Солнце греет спину. Где-то, перебивая друг друга, кукуют кукушки, непрерывно тенькает пеночка-теньковка. Доносится мелодичная песенка дубровника. Вокруг порхают желтые трясогузки, и проносятся различные кулики – черныши, фифи, золотистые ржанки, перевозчики. А вот пролетел большой кроншнеп – кулик размером с чайку. Из осинников доносится стрекотание сорок, крики дятлов и флейта иволги. Как вдруг мелькнула крупная тень, – кто-то пролетел на фоне диска солнца. Я оглянулся, но никого не увидел. И тут над головой медленно махая крыльями пролетели две крупные птицы – два серых журавля. Они полетели куда-то вдаль, через Обь, возможно в поисках подходящего места для гнезда.
Я вспомнил, что на пойменном болоте на днях видел гнездящихся лебедей-кликунов. Решил сходить туда посмотреть на этих красивых огромных белых птиц. По пути увидел пару летящих уток – широконосок, они тоже думают о птенцах. Болото оказалось затопленным. Около часа пришлось идти по колено в воде. Вокруг летают утки – кряквы, широконоски, чирки, чернети, шилохвости. Много паутины и пауков, как в начале бабьего лета. До гнезда лебедей я так и не дошел – слишком глубоко и вышел в осинник. Там я наткнулся на узкую тропинку, рядом с которой увидел след парного копыта. Возможно, здесь был лось. Рядом с тропинкой много больших нор. И вдруг впереди меня в траве зашевелился рыжий с темными полосками зверек. Он шел по тропинке и все вокруг обнюхивал. Я быстро достал свой старый добрый «Зенит» и стал подкрадываться к незнакомцу. Это был барсук, который, увидев или унюхав меня, быстро побежал и скрылся в норе, но пару снимков на память я успел сделать.
На вечерних сумерках лежа в палатке и вспоминая утренние приключения я услышал высоко в небе постукивание копыт бегущей лошади – это токует на пролете запоздалый гаршнеп. Его собратья пролетели на север недели две назад, а он еще «топает» в небе речных долин южной тайги, сменяя блеянье барашка – бекаса и пикирующий свист лесного дупеля, токующих на предзакатье.

Красиво, но на мой взгляд простофили, перегружено орнитологией.

Спасибо!) Да, возможно перегружено орнитологией, но птиц там действительно много разных, нужно наверно разбавить орнитологию описанием местности, ландшафта или чего-нибудь еще...

Знаете, что вспомнила.....?
В детстве пластинка у меня была " Голоса птиц". Там был текст, который сопровождался пением, голосами птиц. Ваша проза напомнила мне о той пластинке, о детстве.
Спасибо.

Что перегружено орнитологией, это так здорово. Прямо видишь эту картину и чувствуешь звуки и запахи.
п.с. фото в студию ;)

Я старался)) Фото еще нужно отсканировать, но может соберусь и сделаю))

А вот и фото)) :
Широконоски
Барсук
Лебедь-кликун

Спасибо

Philareta, у меня и сейчас есть кассета "Голоса птиц", на которой текст сопровождается голосами птиц, точнее наоборот: голоса птиц сопровождаются текстом.

Прелестно, но к художественной прозе как таковой это отношения не имеет.

Как призвала одна малограмотная дама в дргуом разделе, не надо искать синонимы, главное - выразить мысль.

Ну вот.. обязательно надо накакать в тему...

Я не претендую на безупречность. Не во всем же быть идеальным...

Кстати, еще очень важно соблюдать корректность, в том числе и с научной точки зрения. Многие, даже очень известные писатели пренебригают этим и в результате пишут такую муть...
Журавль летит, порхать он не может, слишком большой, а планирует только когда спускается... Какие могут быть еще варианты?

Можно еще что-нибудь новенького и интересного?

Записей, сделанных в той поездке, очень много. Была и еще одна продолжительная поездка в другое место. Но чтобы оформить это в рассказы нужно время, но главное - вдохновленее.

Так, наверно, лучше: "Как вдруг мелькнула крупная тень, – кто-то на мгновение прикрыл солнечный свет. Я оглянулся, но никого не увидел. И тут над головой медленно махая крыльями пролетели две крупные птицы – два серых журавля. Они направлялись куда-то вдаль, через Обь, возможно в поисках подходящего места для гнезда..."

Можно, наконец родился еще один рассказик

Две весны.
Был теплый весенний вечер, когда мы выехали из Новосибирска, расположенного на берегах Оби там, где лесостепь переходит в подтаежные леса, и направились на север - в зону тайги. Солнце было еще довольно высоко, и его лучи придавали сочным, молодым, еще не распустившимся до своей полной величины, листьям особый оттенок.
Дорога шла по открытым местам - полям, да лугам. То тут, то там виднелись березовые колки, а где-то в стороне они сливались, образуя большой лесной массив. Необычно было наблюдать, как зелень в этом лесу становилась все менее насыщенной, а сам он выглядел все более и более прозрачным по-мере нашего продвижения. Машина время от времени поднимала стаи больших горлиц, клинтухов, галок и серых ворон, кормящихся на обочине дороги или в полях около нее.
Солнце клонилось к горизонту, над полями-перелесками сгущались сумерки. Мы свернули с дороги и остановились, чтобы переночевать на поляне рядом с берегом маленькой лесной речки, которая называется "Кинда". Чем ближе тайга, тем чаще среди лиственного леса встречаются островки кедров, остроконечных елей и пихт, возвышающихся над остальными породами. Вот и в лесу, окружавшем наш лагерь, среди берез местами растут хвойные деревья, создавая некоторую пестроту. Саму речку с поляны почти не видно, она скрыта кустами ив по ее берегам. Воздух наполнен прохладой и свежестью.
В тот вечер мы ужинали, сидя у костра, под сбегающие трели белобровиков, "бульканье" остромордых лягушек, мелодичный неторопливый свистящий ток чернышей и "хихикающие" крики перевозчиков. Откуда-то со стороны доносились несложная песенка овсянок и слегка грустный голос пеночки-веснички.
На фоне гаснущей зори виднелись полупрозрачные силуэты крон деревьев. В небе, среди темных облаков, зажигались звезды. Потрескивал костер, освещая неровным светом наши палатки. Где-то куковали кукушки и ворковали горлицы. Вот, на другом берегу речки проснулась сова и уханьем оповестила об этом всю округу.
Когда стало совсем темно птичий хор стих, но не надолго. Хотя ночью шел дождик, с первыми лучами солнца, осветившими рассеивающиеся в небе облака, я проснулся от пикирующего свиста лесного дупеля, к которому чуть позже добавилось блеянье барашка - бекаса и "хОрканье" вальдшнепа на тяге. Птичий гам вспыхнул с новой силой - стрекотание рябинников, пение белобровиков и овсянок, теньканье пеночки-теньковки, слышны говорок славки-завирушки, щебетание зеленушек и более звонких юрков, воркование горлиц и вяхирей, дробь дятлов, крики различных куликов и многие другие голоса. Издалека доносится басовитое мычание большой выпи и соловьиные трели. Такого насыщенного и разнообразного птичьего хора, под "булькающие" аккомпанементы остромордой лягушки, я никогда раньше, да и после этого утра, не слышал.
Светает. Высоко в небе парит, расправив крылья, черный коршун. Лагерь проснулся, развели костер, вскипятили чай, позавтракали и в путь...
Остановку сделали на р. Шегарке. Светит солнце, но дует холодный ветер. На березах, растущих по берегам реки в этом месте, только-только лопнули почки. Цветут вербы и ивы. Вот около одной сережки жужжит шмель, а на соседней ветке сидит пчела, но все-таки здесь насекомых еще мало.
Ближе к вечеру приехали в поселок, стоящий на берегу Оби и окруженный с трех сторон мрачным елово-пихтовым лесом, чередующимся с серыми березовыми рощами. Зеленая волна распускающейся листвы еще не накрыла эти места.
Река. Галечный пляж. Огромные глыбы льда на берегу. Белые створы. Маячки на них и на буях. Периодически проходящие грузовые суда. Негромкий шум волн. Все это успокаивает и наводит на различные размышления...
Утром на моторке мы поплыли вниз по течению и к противоположному берегу, где мне предстояло прожить до самой осени. Там природа коренным образом отличается от того, что я видел здесь, стоя на галечном пляже. Это яркий, светлый мир, мир воды, мир озер, мелких речушек и пойменных затопляемых лугов, мир околоводных птиц.
Река постепенно меняет путь своего течения, размывая берега. Не так давно образовалась протока, соединяющая русло по обеим сторонам излучины. Вода, видимо, уже прибывала. По обоим берегам протоки из нее торчали, увешанные сухой травой, оставшейся с прошлого половодья, стволы кустарниковых ив, среди которых то тут, то там, стоя в воде, ловили рыбу серые цапли. И вдруг позади лодки не высоко, над самыми кустами поперек протоки медленно пролетело нечто огромное и белоснежное. Это был лебедь-кликун. После городских синиц, воробьев, да голубей он выглядел слишком большим и очень красивым.
На открытых просторах затопляемого мира, куда мы наконец-то прибыли, местами встречались ивняки, осинники и березовые колки. Через сколько то дней и на них распустились листья. Много интересного и запоминающегося увидел и услышал я в том путешествии. Но самое необычное это то, что в тот год у меня было две весны!

21-22. 10. 2010 год.

Паустовского напомнило

Мне, кстати, нравится кое-что из Паустовского... эх, давно я его читал... наверное еще в том веке...