Ему снова снился все тот же сон. В маленьком светлом оконце смотровой щели одно за другим мелькали орущие, яростные лица, потом они заваливались назад и сплющивались до плоского состояния. Он задыхался от дыма и ужаса, головой, обеими руками изо всех сил толкал вверх тяжелую стальную крышку люка и, высунувшись наружу, видел позади две параллельные красно-кровавые колеи, продавленные танковыми гусеницами в мешанине расчлененных, обезображенных человеческих трупов и отдельных частей тела.
В этот миг он обычно просыпался. И долго не мог прийти в себя, заново переживая кошмар однажды увиденной, вновь и вновь всплывающей в памяти картины. Но сегодня сон имел продолжение...
Очередь за благотворительным обедом была длинная. Огибая угол здания, она плотно толпилась метров сто вдоль по улице, толстой змеей заползала в подворотню квартала зданий миссии Свидетелей Иеговы и уже там, во дворе, сдавленная стальными барьерами загородок, делала еще несколько последних, кольцевых извивов. Особо мучительных, ибо голодных людей дразнил запах выдаваемой в углу двора пищи.
От соседей по очереди ЭнЛай знал, что давали миску риса, немного овощей и главное сокровище – розовую, подрумяненную, сочащуюся жиром “Ножку Буша” - так называли поставляемые в качестве гуманитарной помощи американские мороженые куриные ноги. Говорили, что в голове очереди из-за “Ножек Буша” то и дело возникали свары – повар раскалывал спаянные льдом и жиром в единое целое брикеты куриных ног прямо на положеном на асфальте камне, в результате куски получались неровные. Те, кто поудачливее, получили миску с приварком, другим доставалась ножка без ляжки и, несмотря на всю бесполезность протеста, облагодетельствованные начинали орать и плакать. Особо буйных, наградив парой увесистых пинков, выпроваживали со двора крепкие парни охраны миссии, нанятые Свидетелями Иеговы за хорошие доллары из среды местных криминалов.
Стоять в очереди предстояло долго. ЭнЛай поправил облезлое подобие шарфа и застегнул верхнюю пуговицу засаленной армейской шинели со споротыми знаками отличия. Скрестив руки на груди, засунул покрасневшие ладони рук в шинельные рукава, как в муфту. Так было теплее. Ноябрьский ветер пробирал до костей, к тому же с утра он ничего не ел. Пенсии ему, как бывшему коммунисту, бывшему полковнику бывшей Китайской Народной Армии положено не было. Удивляться не приходилось. О таких как он, недавно по телевидению откровенно высказалась видный лидер демократической революции - одетая в парижские туалеты полуяпонка с маленькой злобной мордочкой: “Хорошо бы старики и пенсионеры побыстрее сдохли! Они обуза для нашей молодежи, мешают либеральной интеллигенции строить свободное, цивилизованное общество. Но пусть не надеются! Мы забьем осиновый кол в сердце великодержавного Китая! С помощью наших американских друзей демократическая общественность обеспечит свободное, независимое развитие Манчжурии, Уйгурии, Чина, Тибета. А бывшие военные, милицейские, сотрудники госбезопасности, партработники – пусть не рассчитывают на наше снисхождение!”.
Из маленького радиоприемника соседей бил по ушам негритянский рэп в перемежку с английским матом, составлявшим видимо слова песни. Но вот попсовая передача закончилась, передавали новости культуры. Захлебывающийся от восторга комментатор призывал всех от мала до велика смотреть завтра вечером по телевизору американский фильм “Последнее искушение Конфуция” с известной порнозвездой Чичолиной в главной женской роли. Для удобства трудящихся, в том числе сексуальной сферы, работающих в вечернюю смену, фильм повторялся также и на следующий день, ближе к обеду.
На противоположной стороне улицы большой рекламный плакат призывал всех отдыхать на Гавайских островах и пить Кока-Колу. Видимо призывали и их, стоявших в очереди за бесплатной миской еды, и миллионы рабочих, инженеров, врачей и учителей Пекина, целой месячной зарплаты которых едва ли хватило бы на скромный обед в ресторанчике любого из Гавайских островов.
-Да, неплохо устроились американцы – подумал ЭнЛай. – Взять хотя бы эти здания в центре столицы, бесплатно переданные новым демократическим правительством Свидетелям Иеговы в знак признательности за благотворительную деятельность. Кроме того от бывших сослуживцев Энлай слышал, что на соседней улице, в зданиии Генштаба, военная миссия НАТО за 13 долларов в месяц арендовала несколько комнат, и бог знает какое электронное оборудование перехватывало теперь все переговоры по каналам связи китайских военных.
Меж тем движение очереди неожиданно убыстрилось. Одновременно в голове ее возник и волной прокатился по толпе глухой ропот. Оказалось, что раздача горячих обедов закончилась, вместо миски еды людям теперь выдавали по одному Сникерсу. Зато дело пошло быстрее. Свой шоколадный батончик ЭнЛай получил всего лишь через минут двадцать и тут же откусил от него половину.
Он очень устал и все еще был голоден, но предстояло сделать еще одно дело. В последние дни сильно кололо сердце, надо было показаться врачу. ЭнЛай слышал что где-то здесь, в здании миссии Свидетелей Иеговы, находится бесплатная клиника.
Народу перед кабинетом толпилось немало. Но очередь двигалась на удивление быстро. Всего через два часа ЭнЛай, робко постучавшись, зашел в кабинет врача.
Молодой, плохо разговаривающий по-китайски кардиолог из организации Врачи без Границ иронично посмотрел на расстегивающего рубашку ЭнЛая и обменялся понимающей улыбкой с наскрашенной медсестрой. Покрутил в холеных пальцах стетоскоп, но слушать ЭнЛая не стал, вместо этого спросил: - Что, на сердце жалуетесь? Тебе сколько лет, дед? Ах, шестьдесят девять! Так чего же ты хочешь? На вот, возьми, клади одну таблетку под язык когда совсем худо станет. – Врач небрежно бросил на край стола пластинку с таблетками нитроглицерина. – Сестра, пригласите следующего пациента.
На гудящих от усталости ногах ЭнЛай поплелся к метро. В вестибюле, вместе со стаей крепкой молодой шпаны тусовалась сверкая подбитым глазом и разгоряченным алкоголем лицом его хорошая знакомая – бывшая медсестра и красавица Джен. Ее младшая сестренка была здесь же - видимо совсем упившись или обколовшись, примостилась на ступеньке, прислонясь к стене и запрокинув назад голову.
Денег на проезд в метро у ЭнЛая не было, надо было просить Джен о помощи. Шаркающей походкой, провожаемый тяжелыми взглядами шпанят, ЭнЛай приблизился к девушке.
- Привет, Джен. Как поживаешь, дочка?
- Как нельзя лучше, ЭнЛай. Что, в метро надо? Ну-ка ребята, проводите солдата!
- На кой он нам сдался? Давай старпер, вали отсюда! Вали, вали, пока цел!
- Заткнись, Шило! Этот дед от америкосов страну тридцать лет охранял, пока твои предки вместе с другими уродами на площадь Тянь Ан Мынь не поперли!
- Пошли, дед. - Какой-то крепкий амбал в кепке, спортивных штанах и кроссовках подтолкнул ЭнЛая к будке контролера. – Тетя Цинь, пропусти старика!
- Проходи, проходи быстрей, пока полицейский не подошел!
- Спасибо, сынок. И тебе спасибо, дай бог здоровья! – поблагодарил ЭнЛай контролершу.
В метро все было как обычно. Не успел вагон тронуться, как началось всегдашнее представление:
- Граждане пассажиры, вы извините что мы к вам обращаемся! Мы сами люди не местные, привезли дочку в больницу, срочно нужна операция, а денег нет. Помогите кто сколько сможете...
- Товарищ генерал, товарищ генерал, проснитесь! – медсестра Джен трясла его за плечо. – Время укола, товарищ генерал.
ЭнЛай открыл глаза и окинул взглядом чистую госпитальную палату.
- Проснулись? Ну вот и хорошо. Сейчас быстенько уколемся и будем завтракать. Жасминовый рис нового урожая с грибами, ростками бамбука и зеленью. А на обед выбор вообще потрясающий– креветки, клешни крабов или карп под темным бобовым соусом!
- Эх, Джен, с удовольствием отдал бы все это за кусочек утки по-пекински!
- Ничего, ничего. Пора привыкать к здоровой пище, товарищ генерал. Я вот вам газеты принесла, как и обещала. Вы порадуетесь – ракета “Великий Поход“ доставила к орбитальной станции вторую ступень корабля марсианской экспедиции. На днях стартует челнок “Председатель Мао“ с инженерами и сборочной бригадой.
Да, новости были хорошие. Он ждал их, каждый день прослушивая выпуски новостей и перелистывая утренние газеты. Жаль, до самой марсианской экспедиции ему похоже не дожить – все утончавшиеся и слабевшие ноги ЭнЛая хуже и хуже носили по земле отказывающееся повиноваться тело. Впрочем жаловаться грех. Восемьдесят девять. Пора уж и честь знать.
- Джен, ты чего сегодня такая сияющая? –отвлекшись от газетных снимков спросил ЭнЛай.
- Ой, товарищ генерал, вы не представляете! Только что узнала - в Медицинский университет приняли! Конкурс был - кошмар, 50 человек на место! Но на экзаменах я такие оценки получила, что весь первый семестр повышенную стипендию платить будут!
- Молодец, Джен, поздравляю! Искренне рад за тебя!
- Спасибо, товарищ Энлай!
Сделав укол, Джен собралась уходить, но генерал остановил ее неожиданным вопросом: - Джен, что ты знаешь о площади Тянь ан Мынь?
- Ну как же, товарищ генерал, там все главные торжества и парады проходят! Только я, стыдно признаться редко на них бываю, там все больше члены партии, и приезжие, приглашенные государством из провинции.
- А еще что ты знаешь о площади?
- Честно сказать?
- Честно!
- Вы будете сердиться, товарищ генерал, но мы туда с подругами знакомиться с мальчиками ходим. Там всегда много народа тусуется, и пойти потом в бар или ресторан удобно – центр же, все под боком. Вы правда не сердитесь?
- Да нет же, Джен! А о прошлых беспорядках на площади ты что знаешь?
- Это когда секта Фалун Гон демонстрацию устроила? Да на этих ненормальных никто внимания не обращал, вот они и выдрючивались!
- Нет, раньше Джен, о студенческих волнениях 80 годов ты что знаешь?
- Ой, товарищ генерал, когда это было то! Я в школе на медицинский поступать готовилась, историю учила между делом, лишь бы отлично поставили. Да и потом, что толку изучать что уже когда то было?
- Ты не права, Джен. Прежде чем лечить пациета, врач должен знать историю болезни. Надо учитывать и другое - покушаясь на настоящее великого народа, враги прежде всего стараются уничтожить, предать забвению его прошлое. Потому историю знать надо. Ладно, доктор Джен, не буду задерживать, мы с тобой в обед доспорим.
ЭнЛай иронично усмехнулся. Надо же: “Что толку изучать что уже когда-то было!”. С мальчиками они там знакомяться... Ну что ж, не стоит удивляться. История прощает дерзость и жестокость, трусость и предательство – никогда!
Поздний вечер 3 июня 1989 года. Главный день в его жизни. Вскрыв пакет с приказом, ЭнЛай минут десять не шевелясь просидел за письменным столом, обдумывая прочитанное. Потом приказал поднять полк по тревоге, собрать офицеров, командиров экипажей и механиков-водителей танков у ангаров с техникой.
- Товарищи солдаты, товарищи офицеры! В столице нашей Родины поднят антиправительственный мятеж! Милиция, рабочие дружины, части народной армии вступили в смертельную схватку с контреволюционерами, вдохновляемыми и финансируемыми нашими заклятыми врагами – американскими империалистами и буржуазными иммигрантами. Дело идет о жизни и смерти народной республики!
По поручению Коммунистической Партии Китая министр обороны приказывает нашему полку вступить в Пекин и подавить контреволюционный мятеж! К восходу солнца танки должны выйти на площадь Тянь Ань Мынь и очистить ее от бунтовщиков!
- Полковник ЭнЛай, остановитесь! Не лгите солдатам – никакого мятежа в Пекине не происходит! Безоружные студенты и интеллигенция мирно отстаивают свои и наши гражданские свободы, выступают против нарушений прав человека партийной верхушкой! Вы что же, хотите убивать безоружных соотечественников, проливать кровь мирных жителей? Армия не должна вмешиваться, мы обязаны быть вне политики!
ЭнЛай насупясь пялился на орущего ему все это в лицо лейтенанта. ЛинБяо, один из лучших офицеров полка. Да, не зря предупреждал замполит ЭнЛая держать ухо востро с этим супчиком, не зря рассказал, что у того мать уйгурка.
- Хорошо, ЛинБяо, я тебя понял. – ЭнЛай развернулся на каблуках почти на 180 градусов, обратившись спиной к строю, чтоб никто не видел его руки. Расстегнул кабуру и достал пистолет. Повернувшись опять лицом к ЛинБяо, ни слова не говоря, влепил ему в лоб пулю.
- Так будет с каждым изменником! Механикам-водителям приказываю – только вперед! Я запрещаю давать задний ход! Танки не должны останавливаться ни на секунду! Даже если перед вами баррикады, автомобили, люди – только вперед! Препятствия пробивать тараном и огнем орудий. Всем командирам экипажей приказываю – если заметите остановившийся или мешаюший движению других танк нашего полка – сжечь машину контреволюционеров! Наша цель – пробиться к площади Тянь ань Мынь!
Последующие часы были для него сплошным кошмаром. Сорванным голосом, перекрывая рев моторов, ЭнЛай орал что-то перепуганным, бестолково суетящимся милиционерам, хрипел в мегафон приказ разойтись беснующейся, бросающейся под гусеницы танков толпе. Но уговоры не подействовали – в танки полетели бутылки с бензином, горели баррикады и тогда ЭнЛай скомандывал своим - “Полный вперед!” В маленьком светлом оконце смотровой щели одно за другим мелькали орущие, яростные лица, потом они заваливались назад и сплющивались до плоского состояния. Какие-то люди бросались на броню с горящими ватниками, прижимали их к смотровым целям, лишали танкистов видимости. Он задыхался от дыма и ужаса, головой, обеими руками изо всех сил толкал вверх тяжелую стальную крышку люка и, высунувшись наружу, видел позади две параллельные красно-кровавые колеи, продавленные танковыми гусеницами в мешанине расчлененных, обезображенных человеческих трупов и отдельных частей тела. По башне несколько раз щелкнули пули. Видимо целились ему в голову, но стремительный ход боевой машины мешал прицелиться, да и стрелками студенты были неважными... Через пару часов все было кончено. В сгустившейся темноте его танки выстроились в центре опустевшей площади Тянь ань Мын.
В последующие годы ЭнЛай не раз задавал себе вопрос - что же двигало этими студентами? О нет, они не были дураками, питомцы лучших столичных университетов, интеллектуальная элита Китая. Но задача интеллигенции, особенно гуманитарной – создание Возможных Миров, построение теорий-фантазий на тему реальных событий, показ “как могло бы это быть на самом деле”. А истории не нужны теоретики и фантазеры, истории нужны жесткие прагматики, знающие как себя вести в трудной ситуации. И еще – стране нужны руководители любящие Родину. Люди, ни в грош не ставящие мнение чуждых правительств и пример так называемого “цивилизованного мира“, если этот мир сдуру осмелиться противоречит интересам его страны.
Потом ЭнЛай командовал танковой дивизией, корпусом. Огнем и броней давил вахаббитов-уйгуров, восставших чтобы провозгласить сепаратное фундаменталистское государство на границе с Казахстаном. В 1999 году вместе со всей дивизией был переброшен на границу с Северной Кореей.
Как все, ЭнЛай кипел негодованием после бомбового удара американской авиации по посольству Китая в Белграде, во время войны на Балканах. Перед учебными стрельбами, выступая на фоне больших портретов погибших дипломатов и журналистов, ЭнЛай так сказал своим солдатам: - Три дня назад американцы разбомбили наше посольство в Белграде. Якобы случайно. Сегодня их представитель заявил: – Простите нас! Мы убили не тех людей, которых намеревались!
Правительство США многим недовольно в нашей стране. Недовольно, что мы живем по-своему, не глядя на заокеанский пример. Завидует, что наши рабочие производят товары более дешевые и в большем количестве, чем американцы. Им непонятно, почему мы не смотрим голливудских фильмов. Их раздражает, что в наших университетах врачей, ученых и инженеров учат бесплатно и намного лучше чем в Америке, и потому янки вынуждены приглашать наших выпускников к себе в аспирантуры и фирмы, чтобы хоть как то подтянуть своих оболтусов.
Словом, у них к нам претензии! Но враг должен знать, что даже если все наши города будут разрушены, порты захвачены их морской пехотой, а поля и пространство перед нами испепелено ядерными ударами, границу Южной Кореи, охраняемую американцами, пересечет хотя бы один китайский танк, пусть даже с умирающим от радиации экипажем, и произведет хотя бы один выстрел! И если этот выстрел будет метким, СНН и другие телестанции начнут размазывать всеамериканские сопли вместе с семьями погибших, вслед за тем стремительно покатится вниз рейтинг их президента. Потому янки не начнут войны против нас! Не начнут, пока знают – хоть один китайский танк произведет хоть один точный выстрел!
О, его солдаты хорошо стреляли на тех учениях! Один из них, из команды снайперов, впоследствии даже стал чемпионом мира по стрельбе из мелкокалиберной винтовки.
Так прошла жизнь. На его глазах развивался, покорял космос, поднимал жизненный уровень населения, превращался в сверхдержаву спасенный им Китай. А Кошмар Кровавых Гусениц мучил по ночам только их, последних оставшихся в живых восьмидесятилетних ветеранов его танкового полка. Сто человек из всего миллиард трехсотмиллионного населения великой Китайской Народной Республики.