Переношу игру из ветки http://forum.academ.org/index.php?showtopic=16120&st=0
Приоритет у Кота Грамфера.

Набоков?

Philip Roth. Portnoy’s Complaint (не знаю, как в русском переводе — «Синдром Портного», или «Жалобы Портноя», или ещё как).

Уважаемая Stervissimo! Полмесяца прошло, даже больше. Ситуация, видимо, безнадёжная. Если кто и знает, то не заглядывает в эту ветку.

Ясно, что это Филип Рот. Ясно, что не «Portnoy’s Complaint», а какое-то более позднее произведение, где тоже появляется д-р Шпильфогель, напр. «My Life as a Man». Впрочем, он же фигурирует, кажется, в одном из романов Салмана Рашди. Беда в том, что я обо всём этом только слышал, а прочесть — не прочёл (кроме «Portnoy’s Complaint», само собой). Другие вовсе молчат. Так что считайте, что все сдались, и загадывайте новое!

Отвлеклась. Ф. Рот, "Моя мужская правда".
Если новое, то...
Несмотря на июнь, было зябко и моя крошечная келья в тусклом свете лампочки имела вид заброшенный и бесприютный. Вот оно, мое жилище, из котрого вскоре, вполне вероятно, я буду изгнан. Ни одного украшения, края выцветших соломенных матов пола почернели и растрепались. Заходя в темную комнату, я вечно задевал их ногами, но так и не удосужился заменить настил. Огонь пылавшей во мне жизни был бесконечно далеко от каких-то там соломенных матов.

Золотой храм

Оно и есть

"- Мы повстанцы! - завопил Маккормик. - Но повстанцы, которые ведут себя
корректно. Особенно по отношению к дамам! Товарищи, Finnegans wake! Finnegans wake!
Маккормик выпрямился.
Остальные встали по стойке смирно и решительно гаркнули:
- Finnegans wake!
- Какой ужас! - прошептала Герти сквозь крупные, как горошины, красивые, как жемчужины, слезы.
Ларри повернулся к пленной и сказал:
- Мадемуазель Гердл, что вы думаете о непорочности Богоматери?
Герти обвела их всех внимательным взглядом и холодно ответила:
- Я знаю, что вы все паписты.
- Кто? - спросил Кэффри.
- Католики, - объяснил Кэллинен.
- Она что, нас оскорбляет? - спросил Кэффри.
- Тихо! - крикнул Маккормик.
- Мадемуазель, - сказал О'Рурки, - отвечайте на вопрос прямо: да или нет.
- Я его уже забыла, - сказала Герти.
Возмущенный Кэффри тряханул ее.
- Она что, перед нами выдрючивается?
- Кэффри! - взорвался Маккормик. - Я же тебе сказал, чтобы ты вел себя корректно!
- Что, мы так и будем слушать, как она над нами издевается?
- Мадемуазель, - сказал О'Рурки.
Герти повернула голову в его сторону.
- Я спросил у вас, верите ли вы в непорочность Богоматери?
- В не... что?
- В непорочность Богоматери.
- Я не понимаю, - сказала Герти.
- Еще бы, это ведь настоящее таинство - заметил Диллон, который довольно хорошо знал катехизис.
- Она не знает, кто такая Богоматерь! - воскликнул возмущенный Кэллинен.
- Да, настоящая протестантка, - сказал Кэффри с отсутствующим видом.
- Нет, - возразила Герти, - я агностик.
- Кто-кто?
Кэффри распирало от злости.
- Агностик, - повторил О'Рурки.
- Ну и ну, - сказал Кэффри, - мы сегодня узнаем много новых слов. Сразу видно, что мы в стране Джеймса Джойса.
- И что это означает? - спросил Кэллинен.
- Что она ни во что не верит, - сказал О'Рурки.
- Даже в Бога?
- Даже в Бога, - сказал О'Рурки.
Воцарилось молчание, и все посмотрели на девушку с изумлением и ужасом.
- Это не совсем так, - мягко возразила Герти, - мне кажется, вы упрощаете мою мысль.
- Сука, - прошептал Кэффри."

Кено "С ними по-хорошему нельзя".

На двоих нам было пять лет, но он рос быстрее. Минька сторожил меня в темных закоулках нашего бесконечного коридора и гнал до кухни, где я спасался в бабушкиных коленях.
Минька открыл мне зло, на Геродоте я хотел опробовать добро. Я решился на это, хотя коты вовсе не созданы по нашему образу и подобию. У них, например, совсем нет талии. Еще удивительнее, что они никогда не смеются, хотя умеют плакать от счастья, добравшись до сливочного масла. И все же ничто человеческое котам не чуждо. Раздобыв птичье перо, Герка мог часами валяться с ним на диване - как Пушкин. Но я прощал ему праздность и никогда не наказывал. Только иногда показывал меховую шапку, а если не помогало, то зловеще цедил: "Потом будет суп с котом". Чаще, однако, я мирно учил его всему, что знал.

Сергей Анисимов. "Вариант какой-то-там-не-помню"

Похоже на Кафку.

Не верю. Может, кусочек с именами попробуем? Такие имена не забываются
Кельнерша Ценци, прислонясь к буфету, слушала и с беспокойством видела, что профессор Остернахер в пылу увлечения дает остыть своим сосискам. Она отлично разбиралась в политических взглядах своих клиентов. Ей многое приходилось слышать. Не бог весь как трудно было сопоставить одно с другим. Она могла бы вскрыть подноготную многих событий в области политики, хозяйства и искусства. Она знала, почему так горячился профессор Остернахер, так что стоявшие перед ним сосиски успевали остыть.

Набоков? Ценци - Ченчи (привет от Стендаля и Пушкина), Остер-нахер - ну, понятно...
А нет, теперь знаю, что не Набоков. Но так как полезла проверять, то подглядела.

Лион Фейхтвангер это точно.
"Успех", наверное.

Подкручиваемый теплым ветром, я неспешно пролетал этаж за этажом, заглядывая в каждое окно и не обходя вниманием ни одно из копошащихся в них человеческих созданий. За долю секунды я успевал увидеть и понять суть каждого из них. Нанизывал их на нитку своего сознания, как ночь нанизывает на свою нить мириады темно-синих флюидов, ежедневно опускающихся на город после захода дневного светила. Я сам был этой ночью. Поняв её так, как можно понять только самое себя, да и то не всем и не всегда, я составлял с ней единое целое: она позволяла мне прыгать и барахтаться в её теплых волнах, ликуя по поводу нового открытия и продолжая нанизывать на ниточку людей и характеры, каждый из которых увеличивал моё сакральное знание ночи.

* Он меняется со временем, но всегда на пару-тройку лет младше меня. Он появляется не тогда, когда захочу я, а когда будет угодно ему самому. Он- моё прошлое, время от времени приходящее ко мне во вполне человеческом обличье.
Подростоковые банды поклонников, одеколон Hugo Boss, номер телефона в журнале "Fool", смехотворный культ собственной личности, создаваемый при помощи средств массмедиа - отрывки из моей биографии. Все, что происходит с Клоном в настоящем времени, просиходило со мной в прошедшем.

Напоминает Коупленда... уверенности никакой

Павел Тетерский "Клон-кадр"

Мой ход, судя по всему.. для начала небольшой отрывок, возможно, этого окажется достаточно:

"В один прекрасный день К. не выдержал и сел на диету. Да-да, сел на диету! Сперва исчезло сладкое. Затем мучное, спиртное, крахмал, соусы. Короче, он отказался от всего, что делает человека неспособным завязать шнурки на ботинках без помощи "Сантини Бразерс"."

попробуем так..


Однажды я вернулась на свою прежнюю квартиру упаковать последние оставшиеся там вещи. Открыв дверь, я задрожала. Поскольку я там не жила, дом показался мне совершенно чужим. Холодный и темный, безо всяких признаков жизни. Неужели все те вещи, которые я привыкла видеть, отвернулись от меня? Я вошла на цыпочках, словно я не приветствовала их, а извинялась, что помешала. Со смертью бабушки умерло и время в этом доме.

Теперь вот так+)


Девушка-хромоножка пришла к нам с улицы, длинной, как бестрамвайная
ночь. Она кладет свой костыль в сторону и торопится поскорее сесть, чтобы
быть похожей на всех. Кто эта безмужница? -- Легкая кавалерия...

Небольшая шалость

"Сейчас я вам скажу общий итог.
- Общий итог - девять рублей восемьдесят девять копеек, - говорю
я, вступив на перрон. - но ведь это не совсем общий итог. Я ведь купил
еще два бутерброда, чтобы не сблевать.
- Ты хотел сказать, ***: "чтобы не стошнило?"
Нет, что я сказал, то сказал. Первую дозу я не могу без закуски,
потому что могу сблевать. А вот уж вторую и третью могу пить всухую,
потому что стошнить может и стошнит, но уже ни за что не сблюю. И так
вплоть до девятой. А там опять понадобится бутерброд.
- Зачем? Опять стошнит?
- Да нет, стошнить-то уже ни за что не стошнит, а вот сблевать -
сблюю."

По тематике на Веничку Ерофеева похоже.

Именно он, родимый!
Ну и произведение назвать думаю тоже не затруднит

Ну, а как же! "Москва-Петушки".
С наступающим!

И вдруг ей пришла странная мысль: что, если он разлюбил ее? И, перебирая события последних дней, ей казалось, что во всем она видела подтверждение этой страшной мысли: и то, что он вчера обедал не дома, и то, что он настоял на том, чтоб они в *** остановились врознь, и то, что даже теперь шел к ней не один, как бы избегая свиданья с глазу на глаз.

Набоков?

Ежли уж не Набоков... А не Толстой ли, который Лев??? Анна Каренина??

Да, точно! Ходите.