Что-то вчера к вечеру накатило, мысль понеслась и пальцы забегали по клавиатуре....

Нажмите для просмотра прикрепленного файла

Яшка

Бригада смотчиков принесли сегодня с профиля птицу. Ястреба. Говорят, лежал на песке возле воды, рядом мышка лежала и чайки кружились. Наверное, говорят, спикировал за мышкой неудачно и в землю врезался. Посмотрел я на него, смотрю клюв то ещё желтый совсем, да это же птенец ещё, слёток. И мышку рядом поди родители принесли. Но птенец был совсем слаб, как сказал кто-то из толпы – овощ. На шее и голове заметны были пара ран, явно чайки строили на него свои планы. Птенец был полностью дезориентирован. Сидеть не мог, только лежал. Нашли в столовой для него картонную коробку из-под какой-то крупы, положили внутрь и стали смотреть что будет. Всё какое-то разнообразие полевых будней.
Вскоре на шум толпы рядом показался и наш экспедиционный доктор. Осмотрел птицу, обнаружил и вправил вывих крыла. Поводил пальцем возле клюва как заправский невропатолог. Птица не реагировала. «Сотрясение» - резюмировал он. Кто-то из парней сбегал принес кусок рыбы и подсунул по клюв. Птенец пытался схватить, но ему никак не удавалось это сделать.
«Сходи, принеси шприц, водичкой напоим его сначала», - сказал я доктору, что тот и исполнил. Принеся большой двадцатикубовый шприц, наполненный водой, доктор ловко схватил птицу за голову и влил в клюв несколько капель. Птенец сразу заметно оживился. Потом доктор поднял кусочек рыбы и подставил под самый клюв. Птица схватила рыбу, но сил на большее видимо не было. Он пытался ее перехватить поудобнее, но не мог. Голова все время заваливалась на бок, держал он её с трудом. Тогда доктор забрал этот кусок, помял его в пальцах, скатал длинного червячка и снова подсунул птице. На этот раз дело пошло лучше. Покормив таким образом птицу, он сходил в свой закуток и принес бутылёк перекиси и бинтик, с помощью которых обработал раны на голове и шее.
Птенец не сопротивлялся ничему. Точнее было ощущение, что он вообще безразличен к окружению, как кукла, и только глаза и чуть заметное шевеление крыльями показывало, что это всё-таки живое существо.
Коробку с птицей прикрыли и нашли ей место на столе возле контейнера, где обычно рыбу чистили. Там он и стал жить-поживать. Ежедневно доктор его поил из шприца, несколько человек регулярно подсовывали ему рыбу, и первое время чуть не каждый проходя мимо считал своим долгом заглянуть в коробку и посмотреть на птенца, по несколько раз на дню. А птенец лежал и не вставал. Когда его переворачивали руками, он начинал дергать ногами отползал на спине в угол и там замирал. Даже голову на еду начал поднимать только на третий день новоселья, настолько он был слаб. Еду ему в клюв практически засовывали.
Через пару дней в коробку заглянул и Дима – матрос с катера. Повертев птенца в руках, попробовал посадить, но тот заваливался все время. Начал он ощупывать ему ноги и нашел повреждение на ноге. Вроде не перелом, но рана приличная была, даже странно, что не заметили при первоначальном осмотре. Вероятно, тоже последствие атаки на него со стороны чаек. Обработал рану, от таблетки но-шпы отломил крохотный уголок и всунул ему в клюв. Коробку с птицей он решил забрать себе на катер и взять над ним шефство. Да и спокойней там.
Тем временем, фотографию птицы я отправил в Новосибирск и оттуда сообщили, что птица эта – ястреб канюк. Почитав описание в интернете, я уточнил для себя, что это мохноногий канюк, или зимняк – самая северная разновидность этого рода. Я регулярно наведывался на катер, смотрел, как его кормят и ухаживают. Я называл его Яшка, хотя парни, которые его принесли и нарекли его Коляном. Но на кличку Колян, он не реагировал никак, в то время как на Яшку, повернулся сразу. Понятно, что виной всему шипящие звуки в имени. А так получалось складно и созвучно - ястреб Яшка.
На восьмой день пребывания у нас, заглянув в коробку я увидел, что он сидит самостоятельно и даже пытается делать какие-то шаги. Но координация нарушена был значительно и его качало. Непонятно, толи естественный процесс роста и выздоровления, толи то, что накануне ему подстрелили чайку и накормили мясом, а может всё вместе, но начал оживать.
По совету из города, выпросил у доктора ампулу с витаминами Б-12, для ликвидации последствий сотрясения, стал по капельке через шприц давать ему. На птицу витамины подействовали чудесным образом. Буквально за два дня он начал потихоньку сам перемещаться по коробке. Пусть и не уклюже, но уже сам. Опять же по рекомендации из орнитологического центра, начали давать ему нечищеную рыбу. Чтобы он сам её разрывал, тренировал клюв и когти. С когтями было трудновато, одна нога видимо, всё ещё болела и он ей практически не оперировал. Но чешую с рыбы научился клювом снимать очень быстро. Так же порекомендовали мясо не очищать, а давать с перьями, мол необходимо это им, чтобы зоб чистить. Но кусок с перьями – ему не понравился, и он сам выдернул все оперение из него, потом только начал есть. А тут как-то, и пес с катера отличился. Загнал горностая под камень, где его капитан катера и поймал и естественно пустил в рацион подопечному, предварительно порубив на куски. Вот с шерстью у сокола проблем не было и мясо предварительно порвав помельче, он глотал вместе со шкурой.
С того момента как в рационе у Яшки появилось мясо начал он расти не по дням, а по часам. Остатки пуха птенца у него вылезли, выросло нормальное оперение и превратился Яша из замызганного овоща, в красивую благородную птицу.
Вскоре ястреб начал самостоятельно выбираться из коробки и ходить по катеру. Были опасения что свалится в воду и утонет и решили строить ему клетку.
Распорядился выделить из экспедиционных запасов два пластиковых стола. С одного из них сняли ножки и одели с противоположной стороны на ножки от второго. По углам эти две столешницы стянули проводом-полёвкой. Дима сходил на берег, набрал палок из плавника, и с трёх сторон устроил обрешетку. А четвертую сторону так же затянули полёвкой, что бы можно было раздвигать её и еду засовывать, либо птицу доставать. Вольер получился шикарный. Внутри устроили насест и положили несколько камушков, чтоб мог прыгать по ним.
Яшке вольер понравился. В отличии от коробки он получил возможность разглядывать все вокруг. Забирался на насест, чистил перышки и замирал как часовой, вращая по сторонам только своей головой и изредка пытаясь что-то пищать. Но наследующий день вольер пришлось доработать – обтянуть по низу клеёнкой, поскольку естественные надобности птенец на усиленном питании справлял регулярно и выстреливал из себя продукт жизнедеятельности, как крупнокалиберный миномёт, метра на два-три.
Время шло, Яшка рос. И уже даже перестал хромать. Решили попробовать выпустить его на берег погулять. Вынесли с катера клетку, поставили на берег и там она стояла пару часов, чтобы привыкал к изменившейся обстановке. С боем достали его на прогулку – не хотел вылезать. Тут, кстати, и проволочное ограждение оказалось узковато для подросшей птицы. Отпустили его на песок, он тут же сел и замер. Оглядывал незнакомую для себя обстановку. Попробовали его подтолкнуть за спину – он проскакал два метра и снова сел на камушек. Все любопытствующие пофотографировали его на фоне скалы и основная масса удалилась заниматься своими текущими делами. На берегу осталось нас четверо, наблюдателей. Примерно через полчаса, Яша освоился и начал потихоньку самостоятельно ходить и перескакивать с камушка на камушек, а мы издали за ним смотрели – впереди был небольшой уступ, и мы гадали: подлетит он на уступ или вдоль пойдет. А Яша никуда не торопился. После каждой пары прыжков останавливался, оглядывался, отдыхал. Наконец добрался до уступа. Пауза тут затянулась. Он оглядывался то на нас, то на уступ. Наконец собравшись с силами он расправил крылья, прыгнул и, сделав два взмаха, оказался на полуметровой ступеньке. И, словно сам не ожидал от себя такого трудового подвига, замер надолго.
Мы, стоя поодаль, тоже замерли, не зная, чего сейчас ожидать. Как-то верилось, что вот сейчас он взмахнет крыльями и полетит как настоящий ястреб. Хотя и жалко было расставаться, ведь все привыкли к нему, но это всё-таки дикая птица и должна жить в природе.
Всех из оцепенения вывел крик чайки, которая кружилась над нами. Разглядев поодаль сокола, чайка ещё несколько раз пронзительно закричала и сместила центр своего полёта в сторону нашего подшефного. Яша, наклонил голову и стал смотреть на небо и всем своим видом выражать беспокойство. Прошло буквально два десятка секунд и чаек над ним стало уже с дюжину. Они водили в небе хоровод, громко голосили и медленно снижались. Вдруг, одна из них отделилась от общего круга и спикировала на Яшу, пролетев над ним буквально в метре. Яша распушил перья, ощетинился, став похожим на перьевой шар, и слегка расправил в стороны крылья, видимо приготовившись защищаться. Понимая, что схватка если начнется, то силы будут явно неравны, я подошел ближе к ястребу, и чайки тут же набрали высоту.
Яша сидел и дрожал. Вначале вроде крылья расправил, изображая атакующую птицу, но тут же их сложил, и дал себя взять в руки. Сидя на руках он потихоньку успокоился, пока мы дошли до вольера, и уже перед тем как его я засунул в клетку, снова начал из себя строить хозяина положения. «Э, брат, рановато тебя ещё на волю выпускать. Долго ты не протянешь», сказал дизелист Сергей. Он поднял клетку и понёс обратно на катер. Впрочем, не донёс. Поставил на своей барже.
Вначале клетка стояла на бочке, и вид был из неё прекрасный. Яша должен был быть доволен. Но через пару дней задул ветер и спустили клетку вниз на палубу.
В месте очередной стоянки нашей экспедиции, подходя к берегу, я увидел лемминга, плывущего от берега к брандвахте. Недолго думая, схватил рыболовный подсак и выловил его из воды. Взяв его за хвост, понес на соседнюю баржу к клетке. Полярное лето уже постепенно уступало свои права осени, стояли пусть и светлые, но сумерки. Яша уже дремал, закрыв глаза и на мой оклик только открыл один глаз посмотрел и тут же закрыл. «Яша, посмотри, что я тебе принёс!», продолжал звать я. И тут лемминг имел неосторожность запищать. Птица преобразилась. На насесте вместо сонной курицы уже сидел гордый хищник и зорко озирался по сторонам – кто посмел пискнуть?! Я засунул руку с леммингом в клетку и тут в птице явно проснулись инстинкты. Он развернул крылья в боевое положение, вытянул голову и растопырил пальцы. Я бросил лемминга на пол клетки и с какой быстротой спикировал со своего десятисантиметрового насеста на эту мышку Яша! Как будто в дикой природе с километровой высоты он разглядел её. Схватил сначала когтями, чуть-чуть помял и перехватил в клюв, повертев в мою сторону головой, как бы похвастался своей добычей, мол погляди человек, какой я молодец! Я думал, он будет её рвать или ещё что-то в таком духе, но к моему удивлению, пару раз перехватив её в клюве поудобнее он проглотил её целиком.
Через пару дней, когда поймали ещё одну мышку он повторил это представление. Да и вообще, судя по всему ему понравилось так красоваться перед зрителями, что после второй мышки он стал на любое мясо реагировать подобным образом. А вот на рыбу он так изображал хищника только на живую.
Спустя несколько дней, проволочное заграждение с одной стороны мы обрезали и повешали туда фанерку на петельках вместо двери. Днём её откидывали, думали может будет выходить. Но у Яши в жизни всё было хорошо и выходить из клетки он не хотел. Еду ему давали, воду в ванночке меняли, а снаружи чайки могли летать. Видимо так он рассуждал и, изредка подходя к двери, только высовывал голову наружу, оглядывался и возвращался к себе на насест.
Чтобы помыть клетку без него, вытащили его насильно и посадили рядом на бочку. Он с бочки слетел вниз на палубу, углядел рядом закуток, загороженный с трёх сторон, забежал в него, и там затаился. Сидел там часа два почти без движения. Про него уже и думать забыли, занимались своей работой все, только изредка поглядывали издалека, чтоб не побежал куда-нибудь за борт. Но Яшка сидел смирно. Потом лёг пузом на палубу в своём уголке, разложил крылья по сторонам и лежал. Через час я подошел к нему, и заметил, что как-то он сильно вялый, достал я его миску с водой, подсунул ему под нос. Он сразу оживился, попил воды и принял вертикальное положение. Вероятно, перегрелся. Солнышко светило ярко, а место было от ветра загорожено со всех сторон, что тёмная резина рядом с птицей нагрелась до достаточно высокой температуры.
Пересадил его тогда из этого угла прямо к нему на крышку вольера. Положил туда палочку, чтоб удобнее ему было сидеть и отошел. Яша сделал пару шагов до палочки, внимательно её осмотрел и остался сидеть на пластиковой столешнице наблюдая за окрестностями. Наказав дизелисту глаз с него не спускать, ушел к себе. Придя через час застал Яшу на том же месте и в той же позе где и оставил его. Сергей сказал, что дал ему кусок рыбы, он её склевал не сходя с места и продолжил сидеть как памятник. На ночь естественно пересадили его в клетку.
С того момента каждый день стали выпускать его из клетки. Я поднимал его на руке повыше, чтобы он слетал вниз и хоть таким образом учился летать. Но летать он не хотел. И гулять тоже. Слетал либо к себе в уголок, либо на свою клетку и там сидел. Пару раз ему бросали мясо на палубу, и тогда для очевидцев он настоящий ритуальный танец устраивал вокруг него. Клетки, ограничивающей творческие порывы птичьей души, не было, вот он и создавал миниспектакли – зарисовки с охоты.
Пока штормовали возле берега, я нашел высушенную корягу длиной метра два с половиной, с куском корневища на конце. Приладил возле стоявшего на палубе кунга этот посох комельком вверх, и посадил Яшку на эту имитацию дикой природы. Там ему понравилось. Он сидел над всеми. Ему было видно далеко. Она беда – слетать вниз он не хотел совсем. Только просидев наверху несколько часов и слегка проголодавшись, мог он соблазнится кусочком мяса лежавшим на столешнице его клетки.
Вскоре подул северный ветер и похолодало. На свой шест его не надо было уже садить насильно, он подлетал с руки. Посидев некоторое время и решив, что на крыше кунга, согретого солнышком теплее он к всеобщей радости самостоятельно перелетел на кунг. Там он нахохлившись просидел до вечера. Вечером съел вдвое больше чем обычно, видимо от холода.
Клетку от ветра на ночь я ему стал загораживать картоном с трёх сторон. И еще с вечера стал кидать ему в клетку небольшую рыбку, чтоб всегда мог поесть с утра пораньше. Теперь днем он подлетал на шест. Оттуда обычно почти сразу слетал на крышу кунга и проводил там время. Один раз, когда усилился ветер, сам слетел на палубу и ушел в свой уголок. Последние дни Яша делал большие успехи в лётном деле, даже на несколько секунд, активно работая крыльями умудрялся зависать над своим шестом. А мы все ждали, когда же он полетит полноценно.
Шел уже в полный рост сентябрь, птицы уже вовсю летели на юг, а Яше хорошо жилось иждивенцем, и менять в своей жизни он не хотел ничего. Несмотря на то что он прекрасно знал, о том, как живется за стенками клетки, самостоятельно выбираться оттуда он не хотел, но и сопротивлялся, когда его вынимали, лишь для виду. Клювом за палец лишь прихватывал, а не полноценно кусался. Сергей даже перчатками перестал пользоваться, а брал его голыми руками. Зато залезал в клетку он сам, надо было его лишь поднести к дверке.
Вот однажды, в непогожий сентябрьский денёк, по реке шла большая волна и работать было нельзя, спрятались мы от шторма за островом с широким песчаным пляжем. По барже гулял ветерок из-за острова, а на берегу было тихо. Вынесли Яшу снова на бережок. По традиции он сел на песок и долго в задумчивости сидел. Потом взмахнув крыльями подлетел немного и снова сел. Невдалеке прятались от непогоды стайка чаек. Может быть это его смущало. Но вот в очередной раз собравшись с силами и мыслями он подпрыгнул и подлетел повыше. Вдруг показалось, что крыло как-то неловко вывернулось, и он, развернувшись начал планировать в нашу сторону и, недолетая чуть-чуть до нас, повернул в сторону и плюхнулся в воду возле берега и замер распластавшись на волнах. Сергей-дизелист пулей добежал до него, подхватил его из реки, и побежал в свой домик. Положил его на матрас в тепло, чтобы быстрее обсох. Яшка попытался поднять голову, но тут же положил её обратно. Я положил на него ладонь. Сердце, обычно молотившее как перфоратор, молчало. Яша, хоть и пытался шевелится, но был уже мёртв. После осознания мной этой мысли, он ещё пару раз дёрнул лапой и замер. На этот раз уже навсегда.
- Вот же… обидно то как, замёрз он что ли? Или воды нахлебался? – Наконец проговорил Сергей после паузы.
- Да, нет – возразил я ему, – голова то у него над водой все время была. Скорее всего инфаркт приключился, в воду попал, испугался сильно, шок и всё.
- А я уже своим разрекламировал, что птицу в Новосибирск привезём. Что теперь говорить?
- Скажи, что выздоровела и улетела! Судьба с детства знать у него такая была.