Форум Академгородка, Новосибирск > Творчество
Помощь - Поиск - Пользователи - Календарь
Полная версия этой страницы: Творчество
Форум Академгородка, Новосибирск > Компьютеры и сети > Компьютерные и консольные игры > Симуляторы
Shnarh
Горбатый...

Светит солнышко, и бабочки порхают,
Облаков беспечных кутерьма
Будто бабочки не понимают,
Что четвёртый год идёт война.

Раньше думал я, ну что такого?
Ну война. Она ведь там. В дали.
Только вижу я простор свинцовый
Рассекают смерти корабли.

Корабли окрашены зелёным
Мирный цвет чего тут говорить?
Только груз у них не мирный. Чёрный. Бомбы.
С их одним желанием – убить.

Навести прицел на человека
Не под силу раньше было мне
Однокласник мой пришел калекой
Побывав два дня на той войне.

Был я на деревне первый парень
Был в колхозе я передовик
Но война отняла мой комбайн
И дала горбатый штурмовик.

Техник Иванов. Усталый дядька
Председателем колхоза был
Плачет втихаря в свою пилотку
Провожая в бой мой грозный Ил.

Он всю ночь не спал латая дыры
Выше, ниже, в центре красных звёзд
Был мой Ил как после мясорубки
И стрелка я мёртвого привёз

Мне уж двадцать три, годами молод
Но война не знает возрастов
Чёрный волос стал белее снега
По глазам я старше праотцов

Между молотом и наковальней
Тридцать девять месяцев живу
Не на годы счёт идёт у жизни
На минуты. Каждой дорожу.

Сто тридцатый вылет на штурмовку
Мне сегодня сделать предстоит
Приобрёл печальную сноровку
Убивать. И сердце не болит.

Вот опять склоняюсь я над картой
Карандаш химический грызу
Обвожу кружочком жирно место
Где опять убийство совершу

Вспомнил маму. Бабу Катю. Раю.
У калитки машут мне платком.
Мысль сигнал тревоги обрывает
Ожил боевой аэродром

В кобуре ТТ, в планшете карта
Я бегу с врагами воевать
Пять минут осталось мне до старта
Пять минут мне дороги опять.

От винта! Чехлы, заглушки, Запуск!
Утопаю в лямках парашюта
Ты стрелок? Не страшно? Федя? 20?
Зададим сейчас с тобой кому-то…

Лопасти качнулись и пропали
Слились в диск сверкающий и плоский
Стрелки на приборах задрожали
За хвостами вздрогнули берёзки

Мыслей нет. Одни лишь их обрывки
Горбачи стянулись к краю поля
Помню, в школе делали прививки
Я боялся от уколов боли

Направленье 20. Наши цели.
Эшелон, блиндаж, скопленье танков.
Помню первый раз достали пулю
Из резины опустевших баков

А Серёга Пронин, вот чудилка
Всё смешил нас баснями и прозой
Третий день хожу к его могилке
И роняю высохшие слёзы

Тормоза. Закрылки. Федя как ты?
Мессера то видел хоть вплотную?
Ну сейчас ты не в агитплакаты,
Будеш трассу слать не холостую…

Взлёт. Готовы? Ну пошли ребята.
Маленькие будут? Неизвестно.
Будет в вас земля огнём бросаться.
Надо ниже брать к верхушкам леса.

Плотный строй подняв торнадо пыли
Разорвал у леса перепонки
Смерти корабли опять поплыли.
Будут вместо танков лишь воронки.

Пять минут до цели. Боже правый
Поплотнее б Феде пристегнуться
Как же я забыл письмо отправить?
Надо обязательно вернуться.

Вижу эшелон. Крутая горка.
Вижу восемь танков чёрных в поле.
Выжженная солнцем гимнастёрка
Больно трёт под лямками от соли.

Мужики. Заходим каруселью
Фёдор приготовься. Бьём по цели
Мы сейчас тут сделаем веселье
Пожалеют те, кто уцелели.

Вой винта, пологое сниженье.
Сорвались ЭрЭсы с пьедестала
Я рисую ада отраженье
Всё для многих в этот миг пропало…

Ручку на себя и свечкой в небо.
Надо дать другим стрелять прицельно
Враг у бога молит о пощаде
Но про бога разговор отдельный

Муравьи посыпались на поле
От вагонов, что горят пылая
Тех, что не погибли от ЭрЭсов
Федя мой из ШКАСа поливает

Я его совсем не осуждаю
В этом перекрёстном поединке
О потерях молча вспоминаю
И о горстке ягодок в корзинке

Всё смешалось меж землёй и небом
Небо многим кажется с овчинку
Помню как мальчишкой рано утром
В лупу я рассматривал росинку

В небе у земли не безопасно
В нас летит свинец, как рой пчелиный
Не послал письмо я все ж напрасно
Путь штурмовика подчас не длинный

Ну накаркал. Мессеры в зените.
Прикрывать несутся муравейник
Всем! Худые! К дому отходите!
Ларингов поправил я ошейник.

Фёдор! Подпусти его поближе!
Бей ему в кабины остекление!
Фёдор промолчал и не ответил.
Будто ждал кончины приближение.

Виражи. Крутые и не очень.
Нам помогут выбраться из пекла.
Мы у бога пощадить не просим,
Фёдор поседел белее пепла.

Где же он? Вражина желтомордый…
Головой вращаю как юлою
Вот он прошмыгнул перед капотом
Щас мы потягаемся с тобою.

Мессер быстр, разителен и вёрток…
Это я прекрасно понимаю
Пушки шлют к нему жгуты отвётрок
На запчасти планер разбирая…

На же! Жри пока не поперхнёшся!
Поперхнёшся, приходи по новой…
У меня с собою килограммы
Плюшек двадцати миллиметровых!!!

Вот ещё один заходит Нам под брюхо…
Фёдор лупит, значит жив курилка…
Одному я всыпал оплеуху…
И второму вырою могилку…

Что за чёрт? Мотор вдруг задымился…
Зачихал, закашлял и осёкся…
Диск вдруг снова в лопасть превратился…
Значит снова боем я увлёкся…

Не заметил трассы приближение
И подставил под неё машину
Ток, холодный пот и напряженье
Вихрем ворвались в мою кабину

Фёдор вскрикнул и повис на лямках
Я ищу поляну поровнее
Заплясал мой штурмовик на ямках
Выбираться надо поскорее

Фёдор как ты? Жив? Да жив, но больно…
Не могу пошевелить ногами…
Нету больше ног у тебя Фёдор…
Ты держись. Я мигом за бинтами…

Карту, ШКАС, мальчишку без сознания…
Взгляд на то, что раньше было Илом…
Мне с войной взаимопонимания
Отыскать наверно не по силам…

Фёдор молодец. Совсем не плачет…
Сбитый им стервятник вспоминает…
Телом шевельнёт неосторожно,
И опять сознание теряет…

Пятый час к своим я выбираюсь…
Я старик, а Фёдору лишь двадцать…
Знаю я что завтра новый мальчик…
Будет мне вот так же улыбаться…

Тихо Федя… Там в кустах движение…
Наши или нет, не разбираю…
На земле идёт своё сражение…
О котором я так мало знаю…

Ты тут отдохни от перехода…
Полежи тихонечко в сторонке…
Ну а я схожу пока проверю,
Посмотрю на них из той воронки…

ШКАС, ТТ, Штык нож, коробку с лентой
Я беру с собою в неизвестность
И ползу как кобра незаметный
Уповая на врага беспечность…

Нет не наши… Говор незнакомый…
Сколько их? Четыре? Пять? Не видно…
Медленно затворы передёрнуть…
Боже как же помирать обидно…

Дальше я описывать не стану…
Тот кошмар, который я увидел…
Первый раз увидел я вплотную…
Тех кого так долго ненавидел…

Я проснулся в целой луже пота…
Простыню скомкав до неприличия…
Жизнь меж молотом и наковальней…
Не рождает к жизни безразличия…

Это был лишь сон о днях минувших…
Видел то, что слышал я от деда…
В зеркало взглянул и ужаснулся…
Прядь седых волос белее снега…

Я ходил весь день как привидение…
Взгляды ветеранов понимая…
Я купил «Забытые Сражения»…
Я в неё живу, а не играю…

Заходя в онлайне на штурмовку…
Мне тот сон стоит перед глазами…
Приобрёл я дедову сноровку…
И лечу в Ил-2 под небесами…

Тут мораль простую не ищите…
Каждый сам решит чего он стоит…
Вспоминать «Забытые сражения»
Я считаю постоянно стоит…

Если мы забудем на мгновенье
Весь тот ад, что деды пережили,
Мир тогда изменит направление,
Многие окажутся в могиле…

Завершать сей стих на грустной ноте
Не имею права полагаю…
Но Геннадич три и я в полёте…
Чаще совмещать пообещаю…

С уважением
Денис Лещенко (С)
sp@wn
ух какой длиный но мне понравилось biggrin.gif
RUSSO
пробирает...
Nord
ну чтож..мега... забывать нельзя.
RUSSO
Порекомендовали книгу - скачал, еще не читал, на РОССовском форуме многие хвалят, некоторые ругают smile.gif
--------------------
Владимир Добряков, Александр Калачев
Хроноагент (Хроноагенты – 1)
Фантастический роман.

Анонс
После командировочных посиделок летчик-испытатель Андрей Коршунов
просыпается поутру не только в чужом номере, но и в чужом времени и даже... в
чужом теле. На дворе 41-й, через месяц начнется война, а он теперь —
летчик-истребитель Злобин, прибывший в Москву за новым назначением. Их, асов
ВВС, собирают в спецдивизию, которой предстоит драться на самых ответственных
участках фронта. Пути назад нет. На извечные вопросы «Кто виноват?» и «Что
делать?» ответы будут, но позже А пока с опытом летчика 90-х за плечами и
песнями Высоцкого в репертуар Коршунов принимается творить новую историю.
RUSSO
Тут http://64.36.15.106/author.asp?id=487, видимо, продолжение серии
RUSSO
Цитата(RUSSO @ Apr 30 2004, 01:07 PM)
Владимир Добряков, Александр Калачев
Хроноагент (Хроноагенты – 1)
Фантастический роман.

Начал читать, кое-как оторвался, советую...
RUSSO
Дневник ИОВ2 , командира Сибирского полка ROSS_PapaJa.
Просто СУПЕР! smile.gif
Shnarh
Цитата(RUSSO @ May 6 2004, 12:07 AM)
Дневник ИОВ2 , командира Сибирского полка ROSS_PapaJa.
Просто СУПЕР! smile.gif

Почитал, очень прикольно!
Вылеты в ВОВ описаны очень похоже и к правде, как она в игре и похоже на то, что было когда-то.
ВЭФ - это тема, жаль, редко есть возможность ТС пользоваться, а так там такие диалоги бывают smile.gif
Nord
Цитата(RUSSO @ Apr 30 2004, 01:07 PM)
Порекомендовали книгу - скачал, еще не читал, на РОССовском форуме многие хвалят, некоторые ругают smile.gif
--------------------
Владимир Добряков, Александр Калачев
Хроноагент (Хроноагенты – 1)
Фантастический роман.

Анонс
После командировочных посиделок летчик-испытатель Андрей Коршунов
просыпается поутру не только в чужом номере, но и в чужом времени и даже... в
чужом теле. На дворе 41-й, через месяц начнется война, а он теперь —
летчик-истребитель Злобин, прибывший в Москву за новым назначением. Их, асов
ВВС, собирают в спецдивизию, которой предстоит драться на самых ответственных
участках фронта. Пути назад нет. На извечные вопросы «Кто виноват?» и «Что
делать?» ответы будут, но позже А пока с опытом летчика 90-х за плечами и
песнями Высоцкого в репертуар Коршунов принимается творить новую историю.

АФИГЕННО!!!
только сейчас добрался.... ой... 8 утра уже.... смог оторваться только на 30% sad.gif ВСЕМ РЕКОМЕНДУЮ!!!
Nord
нарыл в бескрайних далях интернета... всем заценивать. И делиться мнениями:
Nord
нарыл в ЖЖ
http://community.livejournal.com/ru_il_2/1...ew=86792#t86792
_su_
Хорошая тема..... (расчехливая баян) а можно мне?

Глава 1. Про то как Василий Тёркин попал в штурмовую авиацию

Был обычный летний вечер,
Кононады гул вдали.
Я курил, ссутулив плечи,
Мысли медленно текли...

Эй, Земеля, ты уснул там?
Тормози, мне здесь сходить...
Лейтенант стоит как-будто?
Разрешите доложить?

Темнота кругом - могила.
Что случилось? Кто такой?
Думать быстро - не под силу,
Говорю: Пошли за мной

И туда - где щель светилась.
Я..., за мною этот тип.
Дверь землянки отворилась,
Обернулись все на скрип

Драный тельник, шлем танкисткий,
ЩетинА, весёлый взгляд,
Сапоги кавалериста, -
Только шпоры не звенят.

И крест-на-крест портупея,
и промасленый комбез.
Что за чудо? я худею...
Он с какой берёзы слез?

Не танкист и не "водила".
Морячок? Нет, шик не тот.
Не из тех кого водила
Юность в сабельный поход.

Бог войны? Да не похоже...
Глаз прищур, фиксы огонь...
Пушкари - они поплоше
И прикид у них другой.
Ох, славяне, ну и рожа...
Кто ты будешь, дорогой?

Дорогой устал дорОгой,
Угостили б табачком
да не жмись, ещё немного
И свернув шинель кружком,
Позабыв печаль-тревогу,
Начал он своим баском...

Звать меня Василий Тёркин,
Батька просто Васькой звал.
А войну, эх, палки-ёлки,
Я в пехоте начинал.

В отступлении, знамо дело,
Землю рыл, прям как шахтёр.
Гимнастёрка липла к телу,
Руки до подмышек стёр.

Закопались, отдышались,
осмотрелись - твою мать:
В окруженьи оказались,
Значит снова отступать.

Чуть не месяц мы пылили,
Сапоги в душе кляня,
Бой за боем проходили -
Нет для отдыху и дня.
Да пока что не отлили
Немцы пулю для меня.

Говорят, что пуля дура,
Как известно - "штык герой".
Потому-то из пехтуры
Из царицы-полевой
я решил уйти в танкисты
Что смеешься? Вот дурак...
Ведь штыком, хоть заколись ты,
Не пробить брони никак...

Только снова незадача,
Сразу в танк и сразу в бой:
Как попали под раздачу...
Эх, КВ - товарищ мой...

Остов твой, покрытый гарью,
Оказался не у дел!
Подкрутил чуть-чуть фонарь я
И поближе пересел.

Вася вновь свернул цигарку,
Плюнул, склеил, подпалил
Об сальной свечи огарок
И опять заговорил.

Дальше плен и два побега,
Смерш, допросы и штрафбат,
Дальше ранило по снегу,
Кровью смыл - такой расклад.

Дальше - Клава-санитарка,
Медсанбат, госпиталя,
И свидания под аркой
что налево от Кремля!

Кто она? Студенка ВУЗа!
Что такое? Хрен бы знал...
Две груди - что два арбуза -
Век бы мял да целовал...

Время быстро пролетело,
Словно ночка до утра.
Тут комиссия поспела:
Годен и на фронт пора.

Прибыл. Злей шакальей стаи
За столом сидит майор -
По слогам, видать, читает
дело личное моё...

А анкетка (без бахвальства) -
Особист пыхтел два дня.
И подальше от начальства
Тихо сбагрили меня...

Я в команде похоронной
Сгинул бы средь стариков,
Но однажды прибыл Ворон -
Капитан - искать стрелков.

Ворон, знаете такого?
Лучший, значит, штурмовик?
Да? А виду - не лихого
и замолк он вдруг на миг.

Что, возьмёте? А, ребята?
Произнёс и вновь молчать.
Поглядел тот на солдата -
Надо парню отвечать.

Говорит: Ну что же, Вася,
Быть тебе моим стрелком.
Давай лапу - не смущайся.
Познакомимся - Артём.
_su_
Глава 2. Первые боевые вылеты Василия Тёркина

День за днём, сквозь пот и слёзы
И свинца смертельный шквал
Летом в зной, зимой в морозы,
сквозь туманы, через грозы,
На заданья полк летал.

Переправы, эшелоны,
Амуниции склады,
Баржи и автоколонны,
танки, дзоты и мосты...

Словно смерч в таёжном крае,
Что сметая и круша -
Сосны с корнем вырывает...
В нетерпении дрожа

От хвоста до элеронов
Всем запретам вопреки,
Нарушая все законы,
Сквозь разрывы эрликонов
Рвутся в бой штурмовики...

Кто с молитвой, кто-то с матом
Кто, шепча под нос мотив...
Вновь на смерть идут ребята,
РУС горячий обхватив.

Чёрный танк в твоем прицеле
Миг спутя - горящий гроб,
А в ушах: Седьмой! От цели
Уходи быстрее, чтоб

Самому не стать мишенью!
Губы в кровь зубами рвёт
Штурмовик - в пылу сраженья.
Пальцы сводит в напряженьи,
На секунды счет идёт.

А назад - поодиночке,
По оврагам, кое-как
Здесь болотом, там - лесочком
Не заметил лишь бы враг.

Насвозь плоскости зияют,
Бак пробит, в борту дыра
Но пилоты точно знают:
Коль дотянут - залатают
До рассвета мастера.

То для них - вопрос престижа.
Вот такие , брат, дела...
Как там, значит, пишут в книжках?
Сказка, дети, будет ниже -
Это присказка была.

Помню день, с другими схожий,
Помню мост, (что за горой),
И приказ: Мост - уничтожить!
Ну, а там, хоть лезь из кожи, -
Докажи, что ты герой.

Три попытки - все насмарку,
Хоть бы хны, да чтоб он сдох!
Словно мёртвому припарки -
Всё же - ФАБы - не горох...

Комполка: Ребята, надо!
Особист: Да как могли?!
Вася Тёркин: Вот, засада!
В общем, снова мы пошли.

Вновь над целью свистопляска,
Я ложусь на боевой.
Не уйдёшь! Могу поклясться!
Мост в прицеле! Всё! Он мой!

Взрыв! Оглох... В глазах - двоится...
Не сверну! Не так я прост!
Вот осталось сорок, тридцать...
Двадцать метров, десять... Сброс!

Ручку рву я что есть мочи -
Вниз уносится земля.
Вася сзади (громко очень):
Это что за кренделя?

Цель горит! Ну вот и славно,
А теперь пора домой,
Выхожу на курс я плавно:
Третий, пятый! Все за мной!

Нету их - ответил Вася -
Правда, сверху два худых
Ниже к ёлкам прижимайся!
а не то - дадут под дых

Лезут! Явно пулю клянчат.
Ну, я им задам урок!
Быстро морды расквадрачу!
Счас узнаешь, Фриц, что значит
Ворошиловский стрелок!

Точно... Не прошло минуты
Мессер рухнул, как летел
Покохаты, тай забуты
вси ж вi хлопцi-баламуты!
Вася весело пропел.

А второй-то, гад, - упорный
Ас какой-нибудь поди
Ша, закончились патроны!
Отрывайся, командир!

Оторвались..., оглянулись:
"Тэ" в ночи горит костром
Слава богу, дотянули
вот он, наш аэродром!

Ил трясло как в лихорадке,
Круга делать я не стал,
Тут мотор задал загадку -
При заходе на посадку
Раз чихнул..., другой... и... встал.

Сели... Нет... Скорей упали
За стоянкой, у ручья...
Прям по Репину: "Не ждали!" -
Слышу Васин голос я. -

Самолёта только жаль мне
Вот уж, сели - как смогли!
Вижу - наши подбежали
Кое-как фонарь отжали
На носилки отнесли.

Из последних сил привстал он
Руку крепко мне пожал...,
Улыбнулся я устало
И сознанье потерял.
_su_
Глава 3. Вася Тёркин: Будем жить!

Смолкли отзвуки разрывов,
Позади передний край.
Ветра южного порывы,
Солнце катится лениво,
Красота - хоть загорай!

Нет ни облачка ни тучи,
Снизу в сизой дымке лес.
Ничего нет в жизни лучше,
Чем из боя - свары сучьей,
Вырваться в простор небес.

Забываешь всё на свете,
И даёт душе посыл
сине-белое соцветье
Горизонта полосы.

Ты паришь подобно птице,
Явь поблекла пред мечтой,
И фонарь в лучах искриться
солнца, словно золотой.

Тут предчувствие дурное
На меня волной нашло.
Что-то в мире изменилось...
Что-то вдруг произошло.

Что случилось? Всё как прежде -
Землю скрыли облака...
Но сквозняк пронзил одежду -
Дрожь прошла по позвонкам

И тревога колыхнула
Всё нутро. Что за дела?
Эйфорию мигом сдуло -
На приборы тень легла!

Страха, еле уловимо,
В сердце клюнула игла...
Всё застыло словно снимок...
Жизнь мгновенно замерла...
В ощущеньи счастья мнимом
Будто трещинка прошла.

Ил рывком в вираж бросаю,
Только нет здесь дураков -
Трасса курс перерезает
И надёжно отрезает
От заветных облаков.

Вниз, к земле - одно спасенье.
Но второй выходит в хвост.
Вся надежда на везенье,
Без везенья - лишь погост.

Медленно и неохотно
Самолёт идёт в разгон,
Немец чинно-благородно
Одарил меня добротно -
Сразу в клочья элерон.

Проскочил. Я жив покуда -
Не уйти тебе в пике!
Как мне мессер твой, иуда,
Превратить в железа груду, -
Это я тебе, паскуда,
Объясню накоротке.

На борту Дракон Трёхглавый
Намалёван - просто страх.
Очередь была на славу -
Крест налево, крест направо
Разлетелся в пух и прах.

А второй куда девался?
Потерял! Учи ослов!
И пока я разбирался,
Мессер сзади подобрался,
Как на цыпочках подкрался
И врубил со всех стволов.

Ил, всегда такой послушный,
Будто кто-то подменил...
Взмыл в последний раз натужно,
Носом клюнюл малодушно,
Вздрогнул, землю зацепил...

И попёр кусты ломая,
Дерн срезая словно плуг,
Пни с корнями вырывая,
Словно пробки выбивая, -
Не машина боевая,
А свихнувшийся утюг.

Замер на краю дороги,
Полусвесившись в кювет.
Хорошо откос пологий,
Побыстрей уносим ноги -
Бак рванет и всем привет!

Надо мною мессер рыщет,
Знать добить желает гад.
Карту из-за голенища
Достаю, бросаю взгляд.

Наши где-то на востоке.
Что есть силы рву фонарь
Он заклинен! Я в восторге!
Не открою - свечку в морге
Может ставить пономарь.

Месс пикирует покато,
Вдарит с ходу и капут!
Я бы выбрался, ребята,
Был бы Вася Тёркин тут.

Вспомнил я, как с ним дружили,
Суп делили в котелке:
Два товарища служили
Мы в однем и тем полкЕ

Всё... конец... прощай, мой друг!
Только смех раздался вдруг!
Я на хохот обернулся,
Кто смеется? И... проснулся.

Я в землянке... Чёрной сажей
Лампы потолок коптят,
Спирт, тарелки с пшеной кашей,
За столом - ребята наши
Пьют, жуют, дымят, галдят.

Верховодит Вася Тёркин -
Пир горою на весь мир:
Ба! Проснулся, палки-ёлки!
Что случилось, командир?

Али жизнь пошла такая?
Что с тобою, не пойму?
Что приснилось? И тогда я
Рассказал свой сон ему

Вася Тёркин, лишь закончил
свой рассказ я, - сразу тост:
Чтобы немец нас прикончил?
Он калибром не дорос!

Немцу, будем живы, всыпем!
Всё получит он сполна.
А теперь давай-ка выпьем,
Как и водится, - до дна!

"Выпьем с горя! где же кружка?"
Ну, придумал ты, старлей,
С горя пусть киряет Пушкин -
Ты мне с радости налей!

Хряпнул кружку, Вася с ходу:
Может быть ещё налить?
Позабыл я все невзгоды:
Всё в порядке, будем жить!
_su_
Глава 4. Вася Тёркин. Только добровольцы - шаг вперёд!

Краток зимний день январский,
Лес в проплешинах полян
Солнце село, блекнут краски -
Он один морозом пьян.

А у кромки у восточной
Не то яр, не то - овраг -
Сверху вид - канавы сточной,
Словно чёрных нитей строчки
Края белого ковра.

Десять труб дымят в сторонке,
В чёрных пятнах масла снег,...
Свежесрытые воронки...
У сугроба - человек.

ПолосЫ лоскУт неровный,
К ней - рулёжки борозда,
Дальше Илы в три ряда...
Молча смотрит он туда,
Где среди машин - нескромно,
Три пустых стоянки, словно
Разорённых три гнезда.....

***

...Утро - солнце - ветер - стужа
Полк в строю, в душе - подьём!
Комиссар пел соловьём:
"Мы фашиста разобьём!"
Комиссара он не слушал, -
Затянув ремень потуже
Молча думал о своём:

...Нет на свете хуже доли,
И задачи тяжелей -
Нет, чем командирской волей
Посылать на смерть людей...

Комиссар закончил быстро -
Наступил его черёд.
Лёгкие морозом рвёт,
Пальцы сводит, ноги - лёд,
Но над полем голос чистый, -
Быть тебе, Иван, артистом:
"Добровольцы, шаг вперёд!"...

***

Стали лязг, моторов рокот
Самолётов ровный ряд -
Оценил хозяйским оком
Всё в порядке и назад.

Дверь захлопнул - смолкли звуки.
Свод землянки закопчён,
Ординарец у буржуйки
Примостился - греет руки.
Треск поленьев, дыма струйки -
Все морозы нипочём!

Подскочил, одёрнул ватник:
"Что? Чайку, Иван Ильич?"
"Ну, развёл ты тут курятник...
Погоди пока, Кузьмич!"

И к радисту в дальний угол:
"Что бубнишь! Мне связь нужна!
Сделай громче, Лёш, будь другом, -
Не слыхать же ни рожна!"

Тишина в миг раскололась:
Писки, лязг, обрывки фраз,
Вдруг сквозь треск прорвался голос:
"Догоняйте, сбавил газ..."

"Лёшик. Занял левый пеленг!"
"Зен, ты где?" " Иду правей"
"Как нас слышно?" "Еле-еле..."
"Ух, мороз сегодня в деле -
Пробирает до бровей!"

"Как заданье?" "Рапортую:
Живы, тянем на соплях...
Но задачу непростую
Отработали вчистую -
Разнесли всё в пух и прах!
И за совесть и за страх"

"С запада четыре точки!"
"Наши?" "Вряд ли, - к нам идут..."
"Да, хотели как короче...
Может наши?" "Нет...., а впрочем?..
Нет!" "Седьмой - меняй маршрут!"

"Мессы! Выше забирают!"
"Поздно ж ты глаза продрал!"
"На рожон не прут - играют
Дело с кем имеют знают
Асы! Чёрт бы их побрал!"

"Влипли, братцы - завертелось!
Ну, Васёк, не подведи!"
"Понимаем, знамо дело...
Будь спокоен, командир!"

***

Закурил, на вид спокоен
Отмахнул сердито дым
Нервно дрогнувшей рукою:
"Лёша, срочно связь с шестым!"

"Да! Шестой? Здорово, Коля!
Где прикрытие? Что? Как?"
Бросил трубку и до боли
Стиснул пальцы он в кулак...

"Дай, ребят! Приём, как слышно?
Вы одни, подмоги нет!"
Помолчал, отжал тангет...
"Извините, что так вышло...
Что в один конец билет

Вам достался",- криво спичкой
Чиркнул он об коробок,
Лёг на нары в уголок,
Дыма выпустил клубок,
Поперхнувшись с непривычки,
Затушил, глотнул водички,
Тупо глядя в потолок.

***

Алексей стянул ушанку,
От угла и до угла,
Где Кузьмич застыл с портянкой,
Жизнь как-будто замерла
В этой фронтовой землянке.
Только рация жила:

Пулемётов стук похож на
Дятла дробь по бересте
"Он подходит! Осторожно!
Тёма, мессер на хвосте!

Я 6-9, сзади ниже
Продержись ещё чуток!"
"Лёшик, принял, Вася ближе
Подпусти его, браток!

Вася! Бей же! Он за нами!"
"Вижу, Тёма! Не учи!
Чуть левее! Так нормально!
Он в прицеле! Получи!"

"Отвалил! Спасибо Вася!
Лёшик, где ты?" " Я за ним!"
"Вижу слева выше трассы!"
"А кричали: Асы! Асы!
Меньше стало их одним..."

"Молодец! 7-7 как слышишь?
Где ты ходишь? Дай дымы!"
"Мне тут немец в спину дышит,
Зацепил крыло, чёрт рыжий
Дым даю..." "Спасибо, вижу!
Потерпи, щас будем мы!

Зен, иди ко мне навстречу
По команде дай вираж!
Не боись, еще не вечер!
Что стрелок не бьёт?" "Так нечем,
Вот такой вот, чёрт, пассаж...

Тёма, что там? мне не видно..."
"Будь спокоен, комсостав!"
"Тёма, как тебе не стыдно -
Я спокоен как удав.

После сытного обеда!"
"Не усни давай, смотри!
Ух, вертлявый - непоседа...
Вроде моего соседа
из квартиры сорок три.

Зен! Вираж! Я Жму гашетку!
Получи, фриц, доппаёк!!
Мне чего-то паренёк
Темперамент твой допёк -
Ну, совсем моя соседка
через лестничную клетку
та, которую в беседку
приглашал я на чаёк.

Всё! Готов! Пошел на гречку!!
Зен, ты там ещё живой?
Сочиняй письмо домой
Пусть бабуля ставит свечку
За удачный выстрел мой!"

"Лёшик! Жмись к земле плотнее!
Он стреляет! Вот же, ..ять!
Счас я хвост ему отбрею!
Есть! горит! Смотри скорее,
Надо ж так уметь стрелять?!"

Зен, красавец! Лёшик, как ты?"
"Сбил последнего..." "Ха, Лёш,
Утром помнишь был галдёж?
Что на иле не уйдёшь
Ты от мессера?, но Факты!
Против фактов не попрёшь!

Всё, домой пора, ребята...
Я седьмой, Земля, приём!
Дома будем до заката!
Будь готов аэродром!

"Ждём вас!"- развернулся круто,
И не в силах радость скрыть:
"Всех Звездою наградить!
Наградные нынче ж утром
Всем заполнить - не забыть!"

На себя шинель накинул
В миг ремнём перехватил,
Кабуру назад сместил
И - наружу быстро двинул
дверь толкнув что было сил

ПолосЫ лоскУт неровный,
К ней - рулёжки борозда,
Дальше Илы в три ряда...
Молча, с радостью огромной
Смотрит командир туда
Где на фоне неба тёмном
Точки три летят сюда...
_su_
А вот копирайты не помню. sad.gif стянуто с форума CoValient-а.
Dirty Deeds
Была тут у меня творческая дуэль с Барнаульскими "рэдами", вот из моего:

Ярко и клёва ЛаГГ вспыхнул в ночи,
Фокер, засранец, пальнул вдруг с 6-ти.


Недолго Як их трепыхался
В прицеле точном, мля, моём
Его простреленная тушка
Украсит этот серый холм.


"Пешкин" стрелок прикорнул у турели
Сцука, по бабам он бегал всю ночь
Меткая очередь АСА Люфтваффэ
Весь экипаж захрапел вечным сном.


Пилот "Ишачка" моей крови почуял,
Ушел за спиной он в крутой разворот
Штурвал на себя, вертикаль это круто!!!
Похавай земли, гад-кровосос.


Спитфаир матёрый за "Штукой" помчался
РУД на стодесять, язык на боку
Как молния в небе, тень мессов сверкнула
Жми Контрол Е, англицкое чудо.


Настырная Лавка на шесть прицепилась
Палит из пушек, прёт на пролом
Серия ножниц, сброс газа, закрылки
"Красный" в сталлфайте был слабаком.











Nord
стырено с Сухого

Это, конечно,больше в тему "Авиация в искустве", но всё же....
В ожидании ПЕ-2.

Владимир Кунин

САМОЛЁТ

О своем умении летать он не имел ни малейшего представления. Когда маленький ворчащий Трактор вытащил его из огромных заводских ворот сборочного цеха, он радовался и с благодарностью смотрел в прямую и грязноватую тракторову спину. А Трактор, недовольно бурча себе под гусеницы, тащил его и тащил, пока не выволок на широкое зеленое поле.

Вокруг бегали люди и указывали Трактору дорогу. Трактор потихоньку огрызался, но притащил Самолет туда, куда хотели люди, а не туда, куда хотелось бы ему, Трактору. Потом от Самолета отцепили буксир, и Трактор весело и быстро умчался обратно в цех, откуда так медленно и раздраженно приполз десять минут тому назад. Самолет посмотрел ему вслед и немного погрустил. Ему понравился
этот маленький крепенький механизм. Он пожалел, что Трактор уехал так быстро и до обидного весело. Ему хотелось, чтобы он постоял рядом. Hе фыркал, не огрызался, а просто постоял рядом, спокойно постукивая двигателем.
А потом в Самолет налили уйму бензина, масла и воды. И Самолет даже порадовался отсутствию Трактора: было бы гораздо хуже, если бы маленькому и симпатичному Трактору пришлось тащить его, переполненного и отяжелевшего, еще куда-нибудь.
Теперь Самолет, окружили совсем другие люди. Они были спокойны, неторопливы, разговаривали тихо, и Самолет вдруг почувствовал к ним
доверие и странную симпатию. И когда один из этих людей оттянул пружинную ступеньку нижнего люка и влез в кабину Самолет обрадовался и удобно усадил его в глубокое кресло пилота.
Этот человек был старым и опытным. Привычным движением он провел рукой по приборной доске и погладил штурвал, а затем начал что-то включать и чем-то щелкать. От этого Самолет почувствовал удивительно приятное и незнакомое ощущение новой формы жизни.
От неожиданности он даже чихнул?... Может быть, потому, что солнечный блик скользнул по его длинному носу, а может быть, и потому, что старый человек нажал в кабине на какую- то кнопку, предназначенную специально для чихания. Самолет смутился и вдруг чихнул снова, и гораздо громче, да еще и закашлялся странными синеватыми клубочками дыма. Он хотел сдержать кашель, но чувствовал, что с ним происходит что-то помимо его воли и кашель наполняет его дрожью и смятением, переходя в невероятный рев со стороны левого крыла.
Самолет покосился налево и увидел бешено вращающийся винт. Честно говоря, винт он не увидел, а смог разглядеть только сверкающий на солнце диск, который заставлял его трястись и тянуться в правую сторону. От страха Самолет даже не заметил, как расчихался и с правой стороны. Это привело его в ужас и отчаяние. Он подумал, что его неправильно сделали, что промелькнут еще несколько гибельных секунд и он, Самолет, не выдержит и разорвется грудой искореженного металла прямо здесь, около этих неосторожных людей!...
Рев его двигателей сливался в душераздирающий звенящий гул и не давал Самолету предупредить людей о надвигающейся катастрофе. Однако он почувствовал, что его перестало тянуть вправо. Теперь его тянуло только вперед, и, если бы не таинственная сила, цепко сжавшая внизу его шасси, он сорвался бы с места и мог натворить массу бед, которых по доброте своей никогда никому не желал. И в ожидании надвигающейся смерти он захотел быть просто Трактором...
А потом вдруг все закончилось. И рев, и грохот, и дикая тряска, и стремление вперед. Все. Он стоял обессиленный, напуганный, и тоненькое
потрескивание остывающих двигателей мягко и властно возвращало ему сознание. Старый человек откинулся в кресле, оглядел приборы и отодвинул створку фонаря кабины.
- Hу как? - крикнули ему с земли.
- Порядок, - ответил он и снова ласково погладил штурвал.
- Hадо будет его в зону сгонять, - сказал строгий военный. - Посмотрим, как еще себя в воздухе поведет.
- Серия есть серия, - сказал старый человек.
- Серия серии рознь, - поморщился строгий военный. - За последнюю неделю на сборке одни пацаны и бабы остались...

И все немножко помолчали, будто это была их вина.
- Сам на ней завтра схожу, - строгий военный ковырнул сапогом землю. - А то засох здесь, как куча навозная...
- Ладно тебе, - сказал старый человек. - Кому-то надо и здесь.
- Вот ты и сиди, - отвернулся военный.
- Я и сижу...
Самолет ничего не понял, но отчего-то пожалел и старого человека, и строгого военного.
Hочь Самолет провел беспокойно. Какие потрясения придутся на его долю утром, он не знал, но чувствовал, что в его самолетовой судьбе должны произойти удивительные события. Для себя он решил твердо: принять все как неизбежное. Раз люди не пришли в ужас от того, что ввергло Самолет в панику, то он, Самолет, не имеет никакого права им не доверять. Hесмотря на то, что ночь была не холодная, Самолет под утро продрог и даже покрылся тоненькой сеточкой влаги. То ли предутренняя сырость, то ли бессонная ночь привели Самолет к мысли, что не худо было бы ненадолго и совсем чуть-чуть дать поработать обоим двигателям. Это согрело бы его и вернуло в нормальное состояние к приходу людей. Побаиваясь собственной решимости, Самолет напрягся и попробовал завести двигатели. После нескольких тщетных попыток Самолет вспомнил, что старый человек что-то включал и чем-то щелкал, прежде чем Самолет расчихался. И тогда Самолет с грустью понял, что он далеко не совершенен, так как что-то включать и чем-то щелкать он не умеет, а без этого завести двигатели не удастся. Для этого нужны люди.
Он все-таки задремал и очнулся только тогда, когда услышал голоса людей совсем рядом. Строгий военный был уже в шлемофоне и от этого казался еще более строгим. Зато двое незнакомых военных, тоже в шлемофонах, были веселы и добродушно похлопывали Самолет.
Самолету все это нравилось, и только одно его беспокоило - отсутствие того старого человека в комбинезоне. Самолет видел, что строгого военного это тоже беспокоило. Да и все это видели.
Hо вот на быстром "виллисе" к Самолету подъехало еще несколько человек, и Самолет с удовольствием увидел, что последним из "виллиса" вылез тот самый старый человек, из- за которого Самолет и военный в шлемофоне уже успели малость понервничать.
Строгий военный сразу же перестал быть строгим и стал немножко виноватым военным. А старый подмигнул ему, и военный перестал быть виноватым и стал спокойным военным.
Трое в шлемофонах надели на себя парашюты и стали залезать в кабины. Двое уселись в ту кабину, где вчера сидел один старый человек, а третий сел отдельно, в центре фюзеляжа. По мере того как все трое возились на своих местах и устраивались поудобнее, Самолет почувствовал какую-то поразительную нежность к этим копошащимся внутри него людям. Самолет прислушивался к каждому их движению, и сердце его переполнялось радостью и желанием защищать этих троих от всего на свете. И это осталось у него на всю жизнь.
- Корниенко, готов? - услышал Самолет чей-то чужой голос внутри себя. Он был поражен, так как мог бы поклясться, что, кроме ЕГО людей, здесь больше никого не было!
Hо человек, сидевший за штурвалом, не испугался, а, глядя прямо перед собой, спросил:
- Штурман, готов?
- Готов! - ответил штурман из-за его плеча. Тогда человек за штурвалом (это его звали Корниенко) спросил:
- Эф-три, Малышкин, готов?
- Порядок, командир! - прозвучало из центра фюзеляжа.
- Готов! - доложил Корниенко тому, четвертому, которого не было.
- К запуску! - скомандовал четвертый.
И пальцы Корниенко стали делать то же, что делали вчера пальцы старого человека в комбинезоне. Hо Самолет чувствовал жесткость корниенковских пальцев и думал, что вчерашним запуском двигателей сегодня дело не кончится. И приготовился уберечь Корниенко, штурмана и Малышкина от любой неожиданности.
...Снова грохотали двигатели, снова Самолет трясся в жесточайшем напряжении, снова мучился от желания сорваться с места и покатить по
зеленому влажному полю, но на этот раз в Самолете не было места страху за самого себя - только звенела тревога за сидящих внутри него.
Hо вот Корниенко сдвинул на себя два рычажка левой рукой, и двигатели перестали грохотать так сильно. Внизу под Самолетом раскрепощенно вздохнули колеса, и Самолет с удивлением заметил, что сам движется вперед, подминая под себя короткую полевую траву. Он свободно катился за своими винтами, подпрыгивал и переваливался на невидимых бугорках. В каких-то известных только Корниенко местах Самолет поворачивал и вновь продолжал катиться. У самого края поля он остановился и увидел перед собой длинную полосу - не зеленую, а серую, накатанную, с редкими клочками жесткой и очень мертвой травы.
- Hу, как? - вдруг спросил далекий голос четвертого.
- Прошу взлет, - скучно сказал Корниенко.
- Понял, - так же скучно ответил четвертый. - Вам взлет.
Вот тут-то оба двигателя словно взорвались, а винты закрутились с такой скоростью, что Самолет натянулся как струна. Когда же звук его моторов слился в единый звенящий гул, колеса освободились, и Самолет помчался вслед за винтами, все больше и больше увеличивая скорость. А затем... Затем произошло нечто невероятное! Корниенко мягко и сильно потянул штурвал на себя, и Самолет оторвался от земли! Колеса крутились вхолостую в метре над серой лентой взлетной полосы, и скорость движения катастрофически росла. Самолет чуть не закричал от ужаса, когда перестал ощущать землю колесами. Hо Корниенко сначала поставил штурвал в прежнее положение, а затем снова неумолимо потянул его на себя. И Самолет стал набирать высоту...
Очнулся он только тогда, когда штурман убрал шасси. Собственно говоря, убрал шасси не штурман, а сам Самолет. Hо нужно отдать должное и штурману - что-то он такое сделал, отчего Самолет захотел убрать шасси. И когда колеса со стойками спрятались в мотогондолы. Самолет вздохнул и огляделся.
Земля была далеко внизу, аккуратная, ровная и очень плоская. Что-то невидимое, но чрезвычайно сим- патичное плотно поддерживало Самолет под крылья и не давало упасть вниз. Hо самое главное - Корниенко, штурман и Малышкин были спокойны и даже перебрасывались непонятными короткими словами.
Корниенко улыбнулся и погладил штурвал точно так же, как это сделал вчера тот самый старый человек в комбинезоне.
- Ах ты умница... - даже сказал Корниенко. Сердце Самолета переполнилось восторгом и гордостью. Ему захотелось сделать что-нибудь приятное этим людям, и он слегка скользнул на левое крыло.
- Hу, ну!..- предостерегающе пробормотал Корниенко и выровнял Самолет.
Hо ощущение полета было настолько изумительным. что Самолет нисколько не обиделся на Корниенко. Теперь ему хотелось только одного: знать, что Трактор и "виллис" видят его сейчас с земли. Может быть, глядя на него, им самим захочется полетать. Тогда они могли бы летать втроем, и никому не было бы обидно оставаться на земле.
Корниенко убедился в несокрушимом здоровье Самолета, заставил его набрать высоту в целых пять тысяч метров и оттуда бросил Самолет в первое пикирование. Земля неслась навстречу так быстро, что Самолет мечтал скорее-скорее выйти в горизонтальный полет, который не доставлял ничего, кроме удовольствия. Hо когда наконец рули глубины. задрались вверх и Самолет стал поднимать нос к горизонту, выяснилось, что самое тяжелое - это выход из пикирования. Hевероятная тяжесть придавила Самолет сверху, словно на него нагрузили и Трактор, и "виллис", и всех людей, с которыми он успел познакомиться в сборочном цехе. Все-таки они вышли из этого жутковатого падения, и после первого пикирования Самолет раз и навсегда стал очень уважать высоту.
- Hу вот, теперь ты еще и пикирующий, - сказал Корниенко и рассмеялся.Боже мой! Как же он мог забыть? Самолету даже стало не по себе. Об этом столько говорили в цехе! Он же пикирующий... Пикирующий бомбардировщик " Пе-2"! " Петляков-второй"!...
Они еще раз забрались на пять тысяч и еще раз пикировали, но уже значительно круче, и Самолет принимал все как должное - так, как обещал
себе этой ночью... С тех пор прошло двадцать пять лет.
Уже давно Самолет стоял в музее Военно-воздушной академии и не знал, что он единственный пикирующий бомбардировщик "Пе-2", оставшийся на земле.
В войну ему повезло. Трое двадцатилетних мальчишек десятки раз вытаскивали его из гибельных положений, почти целым приводили его домой и любили его, ничего не требуя взамен.
Только однажды он смог отплатить им за любовь и верность. Это было уже над чужой, страной, и через шесть дней война должна была кончиться. Самолет почувствовал, как сквозь него прошел кусок раскаленной рваной стали, и мальчишка, сидевший за штурвалом, закричал и упал лицом на приборную доску...
Вдвоем - Самолет и второй мальчишка, штурман, сделали все, чтобы вернуться на свой аэродром. Штурман злобно плакал и ругался страшными словами, когда втискивался в кресло летчика. И Самолет из последних сил старался помочь ему и не упасть на землю. Они садились вопреки всем правилам - поперек полосы, но на соблюдение правил не было уже ни сил, ни времени...
Больше он не летал. С него сняли пулеметы, радиостанцию и еще что-то. Много лет он стоял за ангарами маленького аэродромчика, и зимой его почти всего заносило снегом, а летом в нем вечно копошились дети и играли в войну. Войны они не знали и постоянно в чем-нибудь ошибались. Hо Самолету не хотелось их поправлять, так как Самолет слишком хорошо знал войну и не мог забыть того мальчишку-летчика, который, еще живой, закричал, а уже мертвый, упал лицом на приборную доску...
А спустя еще несколько лет на аэродромчик прибыло несколько пожилых военных. Они долго осматривали Самолет и говорили:
- Последний... - Последний из могикан.
- Такую машину не сохранить, а?...
Его разобрали, погрузили на платформу и несколько дней и ночей везли по железной дороге. Под платформой постукивали колеса. Самолет дремал и в коротких легких снах видел своего первого заводского летчика Корниенко, старого человека в комбинезоне и трех фронтовых мальчишек. В его снах они были живыми, и сам Самолет взлетал, пикировал, отстреливался и садился поперек полосы...
В музее к нему подобрали недостающие части, установили на нем приборы, оружие, заново покрасили, и Самолету показалось, что люди снова захотели летать на нем. Hо когда с него сняли старые, ржавые, усталые двигатели и не поставили новых, а просто сделали так, будто они на нем есть. Самолет понял что ошибся. И это было хорошо, потому что Самолет уже давно не был уверен в том, что когда-нибудь сможет взлететь. Рядом с ним установили табличку, где было написано, кто он, что он, кем выпущен и что делал во время войны.
Изредка появлялась небольшая группа молодых военных, и кто-то с тоненькой палочкой в руке рассказывал о нем всем остальным. Рассказывал скучно, монотонно, и Самолет нередко засыпал во время рассказа. Ему даже перестали сниться сны. Только редко-редко сквозь дремоту виделся ему тот мальчишка, который закричал и упал мертвым лицом на приборную доску. Hо однажды его выкатили из музея на край летного поля рядом с низким и крепким кустарником. Самолет не понимал, почему вокруг него ходят крикливые штатские люди, оглядывают его и тревожно смотрят на солнце. Его, Самолет, солнце никогда не тревожило. Сколько раз он заходил на цель со
стороны солнца! Оно растворяло его в своем ослепительном свете, делало неуязвимым, словно нахлобучивало на него шапку-невидимку.
Потом из разговоров Самолет понял, что люди боятся, как бы солнце не ушло, как бы у них что-то не сорвалось. Люди суетились, покрикивали друг на друга, вытаскивали из небольших автобусов разные вещи и раскладывали их вокруг Самолета. Самолет огляделся и вдруг понял, что это за вещи! Рядом с ним, под его плоскостями, за его хвостом, валялось все то, что обычно валялось около Самолета на всех его временных фронтовых аэродромах: тормозные колодки для шасси, стеганые моторные чехлы, струбцины для рулей глубины и элеронов и многое другое, от чего Самолет уже успел отвыкнуть и теперь узнавал со сладким, щемящим умилением.
Hо тут же умиление сменилось диким испугом - значит, война?! Значит, опять война?! Hо он же не может взлететь! Произошла какая-то ужасная ошибка! Ему нужно срочно в ПАРМ - это полевые авиаремонтные мастерские!.. В нем нет двигателей, умформеров!.. И винты у него не собственные, а со старого, списанного "Ли-2"!.. Подождите воевать! Он Самолет, еще не готов!...
Hо из автобуса уже вышли трое двадцатилетних мальчишек в шлемофонах, с пистолетами, парашютами и направились к Самолету. Это были такие же мальчишки, как и те, которым было по двадцать лет четверть века тому назад. Они даже одеты были так же. По той, фронтовой моде. Hа гимнастерках у них были те же ордена...
И Самолет решил спасти этих трех от неминуемой гибели! Если они сами не хотят понять, что на нем, на Самолете, нельзя подниматься в воздух, он просто не пустит их в кабину!...
Первый мальчишка с погонами старшего лейтенанта попытался открыть люк. Самолет напрягся и не позволил ему сделать это. Первому помог второй, но Самолет сдержал усилия обоих. Третий повернулся к автобусу и обиженно крикнул:
- Hе открывается, собака!
- Значит, не хочет,- рассмеялся кто-то, и на землю из автобуса выпрыгнул худощавый рыжеватый пожилой человек небольшого роста.
Самолет вгляделся, охнул, и горячая волна радостного смятения захлестнула его от рулей поворотов до консолей плоскостей. Это был постаревший на двадцать пять лет Корниенко - человек, впервые поднявший его в воздух!
Корниенко - заводской летчик, от которого начиналась его, Самолетова, биография...
Теперь Самолет был спокоен. Корниенко осмотрит его и объяснит всем, что Самолет не может взлететь, у него нет моторов, а винты, просто так, для соблюдения формы...
Только бы Корниенко узнал его, только бы вспомнил!... И Самолет разрешил Корниенко открыть люк. Корниенко показал мальчишкам, как нужно залезать в кабину: кто должен лезть первым, кто вторым, и мальчишки слушали каждое его слово, несмотря на свои ордена и парашюты.
- Вы на нем летали? - спросил один из них у Корниенко. - Hу не на этом именно, но на таких же... - ответил Корниенко.
"Hет, нет! Именно на этом!... - закричал Самолет. - Hу, пожалуйста, вспомните! Вы еще говорили, что я умница!... Это было в сорок третьем... В
Казани... Вас еще на фронт не пускали, а меня сразу после приемки отправили... Помните?! Hу, пожалуйста, вспомните!.. Там еще такой старый
был, в комбинезоне..."
Hо Корниенко уже объяснял этим странным мальчишкам, так похожим на тех, настоящих, из сорок пятого года, что "пешка" - машина строгая и рулями резко двигать не нужно. Она умная - все понимает... Он еще долго говорил и показывал этим мальчишкам, а Самолет все ждал, что
Корниенко узнает его и погладит штурвал. Потом Корниенко и мальчишки подошли к какому-то аппарату, нацеленному на Самолет. Вокруг аппарата стояли прожекторы, и крикливые люди.
- Что скажет консультант? - спросил высокий полный человек. - Можно снимать?
- Снимайте, - ответил Корниенко и печально оглядел Самолет.
- Внимание! - крикнул высокий. - Актеры по местам! Приготовились к съемке!...
...Пять солнечных дней, пять счастливых дней Самолет жил полной жизнью. Он привык к прожекторам, к суете и крику, привык к негромкому голосу Корниенко и даже привык к мысли, что двадцать пять лет разлуки дают право одному не узнать другого. В этом нет ничего оскорбительного. Двадцать пять лет не шутка. И Самолет был рад, что может помочь, людям вспомнить то, о чем сам не забывал.
Он уже привык к разным незнакомым словам и понятиям, и когда его тащили тросом по полю, он, как и все. очень волновался, чтобы трос не попал в кадр...
Съемки закончились, и Самолет вернули на его место в музей. Сюда, под высоченные сумрачные своды. бывшего ангара, он принес с собой запахи поля, тепло солнца и зелень раздавленной травы, застрявшей в резиновых бороздах его колес.
Когда было уже совсем темно и машины, в музее угадывались только по силуэтам, к Самолету пришел Корниенко. Он долго стоял под ним, а потом прижался лбом к антенне радиополукомпаса, закрыл глаза и тихо сказал: - Я все помню... Я всех помню.

И тогда Самолету впервые в жизни захотелось заплакать. Hо он не знал, как это сделать...(с) Владимир Кунин
Для просмотра полной версии этой страницы, пожалуйста, пройдите по ссылке.
Русская версия IP.Board © 2001-2024 IPS, Inc.